Гарик пабелел, его бил трясун словно он падцепил якусь африканьську лихоррадку, и надож было встретить на беду сваю этага ебучего «Калика» (асенизатора). С утра как абычно у Гарика галава ат вчерашнего апухла, пальци если к ним прилажить гитару заебенят «Парутчик Галицин» каторого вчера на бис он исполнил не счётна каличество раз, ва рту канешно сей эскадрон начевал. Кароче Гарик патрусил каманы, сумку дражайшей тож, на хлебушек у тёщи занял ну и галопом в ближайший гастраном паскакал. Па пути незадача вышла, Гарик сразу смекнул не к дабру, у парикмахерской на дражайшую нарвался, работала ана там. Выслушав Гариков лепет насчёт срочна вызава на работу, прамзнесла ну-ну. Ну-ну азначало что на абратном пути шмон будя и ваздращаца нада канём, аки у шахмотьях. Кароче взявши радимую Гарик дамой папёр дварами где бля и встретил «Калика». Калик сидел на ящиге и словна «мыслитель» патпёр пухлу рожу (не иначе в улике начевал) кулаком созерцая бурные, мутные, патоки бьющие ключём из раскрытаго люка. Падагретое летним зноем авнецо папахивало, желудок Гарика сжался, к горлу падкатил ком. Калик же абрадовался (гад аднако), привет гаварит Гарику, с гастроному, не дай таварищу (тамбовьский волк ему таврич) памереть и ловка выхватил из карману раскладной пласмасувый стаконок. Ну прям барзата, пришлось Гарику трясущимися руками (прфесиональнэ заболевание гитариста) наполнить чуда-сасуд барматушкой каторый Калик высасал блаженно закотив глоза. Закусить нема прамычал Гарик. Калик же громка рыгнув и сказал «да хуйня закусь у нас всегда водица» и в патверждение сваих слов вылавил из истчника зелёный памидор, патёр им о засаленны штаны и смачно хруснул его зубами. Гарик пабелел, его бил трясун словно он падцепил якусь африканьську лихоррадку, пальци праизвольно разжались и фанфурик бац аб асфалт, брысхи токи и палетелили. «Блядь безрука, скоки дабра загубыв» токи и сказав Калик и сунул памидорный агрызок в руку ашарашенаму Гарику.