Слыхал бабо гаварят шо если у мужика на кукумбере барадавки водяца, таки абладателю сего рашпилю цены нет, даже если у сего самца деник никада не вадилось и масхами абижен. Ну пра абладателей такова ценнава струмента я ничего не ведаю, а то чё барадавки на пальцях там руках селяця таки будучи мальцом имел такаву неприятность. Изначальна сия напасть настигла маво кореша Геньку, заядлава рыбака, атдававшего усе свабодное время (и не токи) сей забаве катора принасила ещё и даход. Так как у народе существует версия шо барадавки паявляюца ат жаб, кагбы эти пучеглазые твари абассали и этаму мы искренне верили. Патаму как Генька часто правадил время в обчестве квакающей братии, руки евонные абрасли барадавками и не сматря на эта абстаятельство мы смело жали ему «краба».

Шо там-бы ни писали па сему поваду ачкастые праффесара (вирус), када у меня паявилась первая, я сужасом вспомнил ссыкнувшую у меня жабу в катору пихнул палкой. Ну что паделать, абидел незаслуженно, палучи как гаварица па заслугам, смирился я, тем паче такавы заслуги у многих карешей паявились. Асабливо не беспакоила, разве шо не параниш, раз даже сарвал её напрочь перепрыгивая забор улепётывая от хазяина черешни, боль ацька, думал усё ей, дык абратна вырасла, а рядом ещё две, змей гарыныч прям.

Шло время, я патихоничку падрастал (барадавки тож), стал нтересоваца деффками и о ужас, деффки маими руками стали итересаваца, руки нужны за сиську там письку браца а я как дурак их в кармане держу шары там ганяя, карманный бильярд завёца. У карешей савет спрашиваю, те гаварят салоне житким азотом марозят, траяк за барадавку дерут, да и то спервага разу па отзывам бывалых не всегда памагает, да иденьги брать где, сумма для бывшаго пиёнера непадъёмна, «ляписом» жги в аптеке прадаёца. Началиссь мучения ацьки, барадавки стали фиалетови, страшно балели, но не схадили а напротив каличесво их резко увеличилось, я их жег токами высокой частоты (радиохулигансвом тода баловались) заваливая эфир памехами, в результате жабье праклятие паявилось и на второй руке.

К жабьему праклятию прибавились саседские, так как ва время маих медицинских изысканий ани не магли сматреть телевизоры и я чуть не папался в лапы «радио надзора». За зиму не сматря шо земнаводные упали у спячку каличичесво барадавок увеличилось на столько шо и папаниной зарплаты было на салон недастаточна, хоть плач, хоть вой. Подошла весна, пацаны не сматря на барадавки обзавелись деффками, щупали их, па рассказам и не толька, токи я адин сидел у радиоприёмника, патихонька утирая сопли праслушивая пустой эфир.

Пажимая ачереднога «краба» Геньке, я с удивлением заметил на его руках полное атсутствие «жабьюго праклятья», зная что Генька на такую чепуху деник тратить не будет (бородавки, даи хрен с ними), смекнул, есть дармовой рецепт. Но Генка сволачь пагана, напрочь атказался делица опытом, мотивирутем тем что я над ним смеяца буду, типо я «Фома неверующий» и шо с него досточно тех крестов ( из свинца отлили), за которы нам директор школы выдал сотое (паследнее) предупреждение. Ну я ему пра дружбу напомнил, пра то как на уроке химии па его просьбе устроил неудачный опыт, в результате каторого рассыпался в прах его дневник (в начале учебного года прекращалась продажа дневников) , набитый двойками, за чё и сам двойку атхватил, но Генька был неумолим.

Делать нефик, пришлось применить тяжолу артилерию, к стати у Геньки ана па тяжелей маей у два раза была, но как гаварица «Кто не рискует, тот не пьёт шампанское», вообчем решился на грех, аткалатить друга, но «тайное знание» из него вытащить. В долгий ящик аткладывать не стал, па ваздращению из школы и прищючил мерзавца ударами пад дых, Генька взвыл но тайны не раскрыл (партизан хренав), дальнейша экзекуция успеха не принесла и дав ему пинка пад зад атправился дамой утирая слёзы, словно меня токи атлупсавали. На следующий день в школу не пашол, абазлился на Геньку, на школу, на весь мир, а можа с Генькой падлецом встречаца не хател, хатя и сваю вину перед бывшим другом сознавал, вобшем та жаба ещё и «цыцьку» мне дала.

Депресняк давил на меня ищё два дня, так чё апасля трёх дней прагулов я с трудом уговорил себя пайти в школу, как на эшафот двигался, драка, прагулы, да ещё грехов старых пруд-пруди. В школе, ка мне стаявшему словна статуй в музезе падлетел Генька асвещая прастрансво акруг себя улыбкой, а може фарой пад глазом и пратянул краба для пажатия и я с гатовнастью пратянул сваего. Мир, дружба, на всё наплевать, Генька тараторил слегка заикаясь «Малахольный, где шлялся, ну да панятно, я же тебя дурня задалбался искать, збрехал класной шо ты забалел, с атмазкой чё нибудь придумаем, в глаз мячом шибануло, секрет на перемене раскажу, правда с условием».

Рыжий-рыжий канапатый, стриженый древней причёской «полубокс», в придачу ещё и лапухй Генька — увалень, истребавал из меня «абет малчания», паведал наканец сваю тайну ицеления ат зласчастнаго жабьего праклятия. Всё просто как дважды/два, никаких затрат, пушай салон кукумбер сасёт у пяной абизяны, нужна токи полная луна на небе, кусочек камыша, нитка, да атхожее место, ну ещё желание, я аш заржал ат услышанаго. Аттапыреные Генькины ухи пакраснели, паря явна абиделся, я же гаварил шо на смех падымеш, но помни про маё условие язык за зубами держать, на сём разгавор был акончен и мы атправились в буфет абмывать зта дело соком.

В «Вербное воскресенье», в акурат за неделю до «Пасхи» на вечернем небе взошла агромная «красна» луна, перекрестившись я выпалнил Генькины наставления. Где то с недельку разглядывал сваи руки не находя на них изменений, патом плюнул, паслал Геньку с его магией падальше, но к лету заметил что барадавки практически исчезли, в скоре асталось токи пятнышко на месте самой бальшой. В начале лета апасля успешнай (с горем папалам) сдачи экзаменов за васьмилетку, продемонстрировал сиё чудо Геньке, на чё он токи и промычал «Я же тебе гаварил», и махнул рукой, типа праехали.

Праехали, да уж, выкося - накося, наступила какая - та атчуждёность между нами. Па правде гаваря я таки нарушил «абед малчания», ну адин раз, Санёк кореш наш страдал ат пучеглазых, токи он усмехнулся (Фома неверущий), я гит их азотом в салоне марозю, ну дык он мог себе пазволить, апасля васьмилетки он пашол на завод работать, но шо эта тайна я его предупредил. Санёк кашешна «магила», Генька не узнал, но чёта нас стал избегать, токи у школе я с ним виделся, а вот евонна маманя начала «стучать» а маих грехах. Я канешно «ржаваго» стал щемить, типо аткуда ей ведамо, но он в атвет токи заикалси, типо дети за радитеоей не в атвете. Не сразу заметил что в полнолуние кабы кошки на душе скрести начали, тревога там бессонница, асаблива весной перед Пасхой када с лимана неслись лягушачи трели.

Харашо карешам, многие апасля васьмилетки атправились на «вольные хлеба», чё мне делать катерегически запретили предки, даже вариант «гортопа» (по городу топать) в виде ПТУ аль «Технаря» встретил яростное сопротивление даже у школьных учителей. . Паследюю папытку асвабадица а засилья школы пресекла делегация из школьных учителей и саседки Таньки (сама-то стерва из школы смылась) и я был вадварен у десятый класс. С недельку там меня поштували «пряниками», патом и «розги» пашли, кагбы дух анархизму вышибали, на чё Генька талдычил мол смирись дурень, годик асталось патерпеть да и атестат палучить надо.

Да хрен вам смирюсь, кореш Ибрагим у аднаго «цеховика» на сумки рисунок в виде сиськатых тёлок красил, ну я ему памагал в сём творчестве, канешна не бесплатна (Тимуравцы здесь не хляют), еврей Аркадичь не хила платил. Карманный бюджет рос в ущерб пасещаемости школы, я мог пазволить себе дарагие сигареты на зависть аднакласникам зачастую давишихся «примкой» на катору тратили капейки сэкономленные на пирожках. «Не долго музыка играла» ка гаварица у народе, бдительна Генькина маманя засекла меня у сего «поприща искусства», что справациравало нехарошие слухи в результате каторых я папал на даску пачёта «они позорят нашу школу» и паставлен на учёт «па делам несовершеннолетних». Пришлось укротить свой нрав, притих, дотянул до экзаменов к которым чудом был допущен.

Экзамены держал как придёца, па честному, ни шпаргалок ни списываний, на консультации не хадил, а чё хадить ноги бить если за десять лет не выучил та чё там сия припарка паможет. Остался последний, иностранный (немецький, шоб юго), маи пазнания в нём были плачевны, ну знал немного слов (ауфидерзейн нравилось) там фраз, читал сносно при этом не бельмеса не панимая а чём. Второй группе в которой числился я был назначен экзамен на послеобед, так что с утра я решил основательна падгатовица, взял удочку и на море релаксировать, дык словарь немчуры за пол дня разве выучиш. Сижу в каюке (лодка такая), рыпку лавлю, ляпота..а, а тут Генька, рожа ржава трындит, ты чё типа тут сидишь, наша группа ужо сдала а ваша скора закончит. Схватил я Генькин раздолбаный лисапед и с визгом бударажущих цобак ранул в школу.

Вы видади «суд инквизиии» на картинах, так там изображена экзаменационная комиссия, к маему ужосу када я варвался в класс в рыбацком прикиде (кто же в костюме на рыбалку ходит, рваньё пайдёт) токи первая группа заканчивала сдачу. Ну я словна законченный еретик (дебил) начал оправдываца, када мая несвязная запыханная речь загаварила пра Геньку, на лица экзекуторов паявилась улыбка. Картина сменила сюжет на «возвращение блуднего сына», павидиуму осетрина да чёрная икорка, шедро предоставленная Генькиной маманей раздобрили их грешные души. «Пахвально маладой человек, в том что вы стремились ...» сказал адин ачкастый, и дабавил «ну приведите себя немного в порядок и пажалуйте за билетом»

Ну деффки меня причесали, за вместа выдраных с мясом пугавиц на рубахе паставили булавки припсённые от сякаго лиха, ктота из пацанов нацепил на меня пиджак с торчавшей из карману немецкай газетой, вобчем предстал я ва всей красе. В билете первым вапросом стояла конституция РСФСР (у всех такой вопрос был главным) принятая в апреле сего года, статья о таком важном событии оказалась в немецкай газете, её то я в наглую зачитал (хоть читать научился) ашалевшим педагогам, да ещё умудрился атветить на дополнительные вапросы. Папрашавшись са школой пакрутил рваными кедами педали чинить расправу Геньке.

Геянька ждал меня, угнавши «каюк» в море, дурень а если бы я экзамен не сдал, но щас я добрый, живи кореш, торпедной атаки не будет. На берегу тарчала Геникина сеструха, рыжая бестия с каторай не иначе срисавали образ «Пепи длинный чулок», она вручила мне маи удочки и кукан с бычками ехидно засмеявшись. Смех её привёл меня в бешенство, захотелось схватить её за ржавые космы да и притапить, но я ограничился лиш тем что стравил воздух из копыт ихнега каня. Дома ни кто не паверил что экзамен я сдал, пришлось прифрантица да и пашляца па улицам так как са школой я ужо распращался а атестаты нам вручат ва «дварце культуры».

Дружба наша шатко - валко продолжалась до его ухода в армию, пригласил на проводы, встретились аш через три года, када уж я вернулся, Генька вёл замкнутый образ жизни, па дефкам не шастал, на моё предложение гульнуть, душа хатела праздника, решительно атветил атказом, саслался на занятость. Завертела, захмелила меня цивильна жизь, забыл я аб дружке, напомнили а нём маи друзья диким ржачем, Генька лапауухий тваю Светку увёл, вчера засватал. Так вот чё ана вчера не вышла, тётка её меня палкой чуть не агрела, шоб не арал пад акном, типо народ трудавой атдыхает а сяки падонки канцерты устраивают, пару днёв назад даже в дом зазывала, пиражками кармила.

Палучаца, пака я баевые раны зализывал, между прочем плученные апасля паследнего свидания са Светкой па пути дамой, тутача такой абарот вышел. Ну ано канешна зачем такой ухажор как я, перегар, фейерверк с бабаханьем перед её домом устроил, за недельку знакомству дважды падрался, типо за два году его забыли. Светка ваше мая была не полнастью, ат верха да пупка, ниже абарону не успел прабить, чуяла деффка маё каварство, не смог бдиельность усыпить да и тётки её шо с палкой кидалась, пацанам же этаво не скажеш. Ваше у Светки адно дастоинство, сиськи как цибарки, редко такие встретить можна, а уж падержаца ваще, жаль с таким дабром раставаца, а тута ещё дружки падначивают, бесплатный канцерт хатят сматреть.Кароче крыть меня начало, Геньку «гандоном» ушастым величать стал, но чую па рукам кагбы барадавки палезли, спужался не на шутку, асмател вроде ничё, притих и панура голову пабрёл дамой, в след кто-крикнул «зассал», втарой голос прабубнил «заткнись».

Слухи а маём фиаско дашли и да маих предков, те тож не упустили случая раскритиковать мой морально — этический облик, родственники сачусвенна успакаивали, усе как згаврились, на маи истерические «да нах ана мине нужна» внимание нихто не абращал, типа страдает. Идём с корешом, а он и гаварит, давай ташнотиков купим, чёта жрать хочеца, я как-то не хачу но автоматом к лотку паварачиваю выставленному у кафешки, падымаю глаза нет прадавца, па старанам зыркаю чё тавар бесхозный. Ёпсиль-мопсель, а прадавшица то Светка, стремглав в кафешку нырнула, вместа неё бабо павысыпало, стаят себе на ступеньках, у белых халатах, с интересам меня рассматривают. Признаца я са страху аш штаны на себе щупать стал, думал свалились аль патерял где, а кореш сволачь стаит себе у старонке, батинком дыру в асфальте расширяет.

Генька са Светкой резину долга не тянули, в скорости свадьбу сыграли, меня канешна не пазвали, ну мало ли чё дурню в голаву взбредёт, оно канешна правельна на усчёт галавы. Саннёк дружбан заявился, меня гаварит тож не звали, паехали к другу Кысе в хутор, это вёрст за шестьдесят ат нас. С Кысей с каторым больше трёх лет не видался, встретил нас радушно, яйко там сметана да и служба в ментовке сделали его рожу наглее прежней. Пасидели, выпили, закусили, Кыся расказал о житье- бытье, как далеко ездить на службу в город, но это стоит свечь, асаблива када палучку работягам дают, как ради патехи салуживцев натравливал на одноклассников да дружбанов старых, а сам при тако канцерте кишки со смеху рвал за углом.

Ужрались мы в срачь, пашли пакурить-прабздеца, ну я Кысе и гаварю шош ты мудила паскудная делаш, и гдеж твоя совесть пацанска падевалась, каторую ты мне кадато грузил. Кыся криво так усмехнулся, и базар ведет, совесть мая там на пыльнай полачке лежит, без нададабнасти ана мне, к жизни прилипать надо и не важно что друга кинул с бывшим врагом союз заведя, дурак ты па жизни, вот и Ганс рыжий тебя с тёлкаю сваей не пажелели. Я от таких карешовых слов онемел, а он сволачь дабавляет типа закон курятника велит сталкивать ближнева, срать на нижнева, самаму лезть в верх. Ну савсем обезумел, рука сама врезала ему в глаз, атчего аш сверкнуло красно-галубаватым словна на ментовскай машине. Кысю впавшега в беспамятство извлекали из пад мешков с пшеницей тёщя с женой с помошью Санька, вапросы их чё-пачём я аставил без атвету и нас атправили в люльку.

Па утру апахмелившись студёной калодезной водицей мы пакинули пределы хутера и надолго как патом аказалось. Через пару дней ка мне зделала визит бабка Кыси, запретив наши встречи, пригрозив шо да самаго кремля дайдёт в случае непавиновения. Вабше я туда не сабирался даже без угроз, хатя деффки там хараши да и природа располагает к любви, но увы я впал в депрес. Вот тут я и пачувсвавал шо самной какиета нелады тваряца, начинаются ани с Рождества и отпускает к Пасхе, асаблива херова в полнолуние. О полной луны я ваще прячусь за толстыми шторами круглый год, хотя это не сильно и памагает. Жуть прям как весна, мне не до деффок, токи летом все поправляется да и то кагбы скрипя, осенью всё прекрасно но увы там новый год и неприятности.

Года через три, па весне встретил Геньку, лакающего пивко в «рыгалавке» куда зашел са таварищами па работе прамачить горло, да пабазарить атом асём, кагбы таску притупить. Гендос любезно сунул мне таранку на чё я язвительна сказал шо типа глистяка ( тарань с глистом) не жалко. Бывший товарищ молча пожал плечами, весь вид ео говорил я же жру а ты как хош, то-ж мне цаца. Ну пасидели памалчали, Генька почуял немой вопрос и ошарашил ответом «тебе Светка усё равно тебе не патходит», памалчал, сюрпанул пенку и дабавил «шас у разных вы весавых категориях», ну да, слыхал, буркнул я, «разажралась на пирожках». «А сиськи у Светки славные, упругие были, ну я их размял», хихикнул я пытаясь прикончить невазмутимого Гендоса, на чё он улыбнулся, покраснел, и выпалил заикаясь, что сиськи и взаправду у Светки харащи, а мазоли маи палученые в ходе разминки праблема мая и его ни каким боком не валнует.

Славесную битву я павидиуму праиграл, падлетевшие коллеги затребовали нашего мира, по видиуму на моей роже была нарисовано решимость перейти от слов к делу. Слава богу благоразумие не пакинуло меня в тот момент я пожал Геньке краба, а на паследок что бы как кто сгладить неловкость спросил его о той самой клятве, «бородавочной». Генька вылупил на меня сваи «беныки», ты чё гаварит савсем припух, «барадавки там луна, хе хе клятва», вобчем если я считаю что такову клятву я давал то он от неё меня асвабаждает. Вскорасти «ржавый дружок» попал с маих глаз надолга, тёща евонна увезла их в деревню, па дальше, спасая ат пьянства, апасля таво как вывалилсяся с кравати на улицу, сквозь прагнившую стену халупы.

Ободрённый сложенной клятвой я начал постепенно входить в русло жизни, но увы беды кагбы на время пазабыли меня. Всё вернулось на круги свая, кагда я дал совет одной из мамаш по поводу рук её чада. Сработало, но на меня навались напасти, каторым я сначала не придал значения, жизнь типо тельняшки. Непомню скоки ужо таких, саветов я дал, но када пришлось лечить пакоцаные рёбра, я задумался, а может Генька хотел мне добра, а я сам «без мыла в жопу» лез, тем самым наживаши себе проблемы. Сам ведь скоки деффков увел у карешей, тем самым парвавши дружбу, да и меня не раз кидали на чё я токи уж смеялся до усёру, даже в борьбе за свою будующюю спутницу жизни оттеснил друга, канешна он мне этаго не простил, да уж и не простит, да у покоится его душа.

Шли года, каждая весна преподносила для меня новые и новые «сюрпризы». Шкеты, избавленные от бородавок превратились взрослых негодников по всем параметрам превзошедшим маю дурь, чем принесли не мало горя своим предкам. Не знаю как у них с луной, но с масхами полный амздец. Всретил Геньку (вернулся в родные пенаты), весь вид его гаварил что видит летающю тарелку полную зелёных бесав, аказывается ужо похоронил меня лапаухий. Херушки не даждётесь мы ещё паживем, бог даст.

P.S. Щас Гендос глушит «горькую» закусывая шашлыком из цобачатины, пацаны ( без бородавок) безумствуют потребляя синьку а остатки масхов дабивают наркотой, а у меня на душе тяжкий груз ат каторого избавица не магу. Так чё прежде чем васпользоваца рецептом харашо падумайте и схадите в «салон».

Рецепт от бородавок.
В полнолуние окрестившись взять кусочек камыша (за раннее приготовить), запихнуть в неё чёрную нить ( хб, а то синтетика не гниёт) с завязанными на ней узлами (скоки бородавок, стоки узлов) и зашвырнуть в отхожее место со словами « откуды пришло, туды ушло».
Удачи.