Если бы земля вертелась в пятнадцать раз быстрее, то что бы было? На этот вопрос в конце семидесятых прошлого века каждый опрашиваемый ответил «Аванс, получка». Лёху в сей день такой вопрос не интересовал, мало того он предпочёл бы чтоб наша родная планета вообще остановилась в той точке пространства в которой она в это время находилась. Сегодня был «День авиации», так на нашем заводе назывались дни выдачи жалования. Сей день был сладок не только для Лехи, но и всем работягам «авиастроителям», некоторые «кобрировали», другие выписывали сложные «глиссады», а небольшая часть вообще сваливалась «у штопор». Пивнушки, близ завода, которые именовались «Вермутским треугольником» были переполнены. Солнце нещадно жгло, и мужики утоляли жажду «бодяженым» прохладным пенным напитком, опосля «догонялись» вермутом, который с уважением называли «Вера Михаловна». На страже закона стояла родная Милиция, с нетерпением дожидаясь первых осоловевших граждан, что бы облегчить их карманы и отправить в вытрезвитель. Наутро раскаявшихся грешников ждала квитанция за ночлег и «телега» на работу, в общем, прощай премия. Все знали о зачистках, но всё-же словно «Бандерлоги» лезли в «Пасть Каа».

Лёха был исключение, натура творческая, хоть он и писал лики вождей мирового пролетариата, считался по умолчанию художником. Художники, как известно не богаты, Леха не исключение, и желание увеличивать благосостояние служащих МВД отсутствовало у него напрочь, да и пойло которое сиих «Гадюшниках» подавали, по его мнению, раздражало токи мочевой пузырь. Поделив дома деньгу, что жене, что в заначку Лёха оседлал моторолер и рванул в ближайший магазин. На обратном пути его внимание привлёк «драный москвичёк» из раскрыто багажника, которого два мужичка вели торговлю мясом, и довольно дёшево. На вопрос почему дешевка, ответили - жарко, боятца пропадёт, а на кой хрен забили в такую жару, ответили - свинтус жрёт много, кормов мало до урожая не хватит. А те времена у нас мяско, в дефиците было, и Лёха особо не размышлял «вдруг народ набежит», достал заначку и сказал «На все», в надежде, что супруга ради такого дела раскошелится. К радости Лёхи мужички отвалили афигенный кусок.

Приехав домой он супруги не обнаружил «лясы ушла точить», хлебнул вермута, и принялся готовить «шулюму», дабы порадовать семейство. Работал он словно заправский повар, в кастрюле бурлило в сковороде шкварчало, приятно кружил мозг вермут. Лёха как истинный художник воспарил к небесам, откуда его и вернула на грешную землю матерными словами вошедшая на кухню супруга. К слову сказать, супруга Лёхина женщина очень даже спокойная, к мужъевым «тараканам» снисходительна, но тут её прорвало. Слова сыпались как из рога изобилия при чем он некоторые слышал впервые, Лёхе даже померещилось змеиное жало с которого капал яд. Сквозь завесу вермута к мозгу пробилось зловещее слово «хряк», челюсть у него отвисла и он проблеял что-то в своё оправдание. Такого позору Лёха стерпеть не мог, в пору бежать в лиман и есть жабынят. Словно джигит он оседлал «мототабурету» и погнал на поиски коммивояжеров подсунувших вонючку, но как говорится «Там хер ночевал - и тот скочевал». Кулинарный «Шедевр» отказались оценить все, включая кота «Мурзика» и пса «Тарзана». Вот и столь счастливый день и для Лёхи закончился крахом, хотя он старательно словно великий кормчий пытался обойти рифы на своем пути. Так как супруга потребовала освободить от мерзости холодильник, пришлось Лёхе запускать старый, не пропадать же добру, всю заначку на него потратил. Заначка потрачена, до следующего «Дня авиации» дожить надо, эх если бы земля вращалась в пятнадцать раз быстрее рассуждал «Горемычный» разводя в стороны длинные тощие руки. Допил остатки вермута и решил «утро вечера мудренее».

По утру заквасил шашлычок не пожалевши уксуса, а придя с работы в садочке установил незатейливый «мангал» состоящий из нескольких кирпичей. Дымок костра подхватил «аромат» уксуса и понес через забор на улицу. Ждать пришлось не долго, по верх забора появилась квадратная физиономия соседа «Гапона». Гапон «это погоняло» представлял из себя полную противоположность Лёхе, здоровяк «служил в ВМФ» но ниже ростом, рабочая кость, а Лёха так себе художник которого обидит каждый. Гапона кто обидит, секунды не пройдет. Пожалеет, если при памяти будет. Роднило их одно, желание выпить. В щели про меж штакетника маячил Гапонов кулак «размером, а то и более Лёхиной физиономии» в котором были зажаты ручки мешковатой сумки «цеховики такие шили». Внимание нашего героя приковало отнюдь не выпуклости изображенной на сумке смазливой девицы, а выпуклости самой сумки, в которой явно просматривалась стеклянная тара.

- Сосед ты чё там шашлык жаришь, не угостишь кусочком? - Пророкотал Гапон. В ответ Лёха пробрякал с удовольствием: - Не одним, токи на сухую, запить, звиняйте окромя воды, нечем.
- Не вопрос, - Гапон потряс своими запасами, от этого «мелодичного» звону у Лёхи жутко засосало под ложечкой.

Радушный хозяин немедля запустил гостя в свой садочек, из которого шли заманчивые ароматы. Непринужденная беседа под шашлык и вермут затянулась дотемна, в коей наш хитрован намекнул что запасы свинины велики и следующим вечерком тож можно раслабица. Гапон мужик понятливый и другим днём опосля работы, прихватил друга,  да,  запасшись вермутом, рванул к Лёхе. Втроем стало веселей. Вместе с дымком поплыли слухи о Лёхиной щедрости, соседские мужики коротали вечера под шашлык. Запасы в холодильнике стремительно таяли «а эти торгаши, сволочи больше не кажуца», за этими проблемами хлебосольный хозяин не заметил главной угрозы «своему делу».

Лето, в огородах зреет ранний помидор, который «на-ура» раскупается на Донецких рынках. Сей овощ как известно требует хорошего ухода, о чем и позабыли соседские мужики находясь в шашлычно-вермутовом гипнозе. Засуха и сорняки двинули в наступление. У мужиков «Лакатун», а на женщин свалилась вся забота о урожае, что вызвало их немалое возмущение. Спеша домой, Лёха ощутил на костлявой спине тяжелый взгляд. «Всё, писец, приплыли» надо завязывать подсказывали мурашки пробежавшие про меж лопаток. Но гости были на подходе, «щас за вермутом побежали», мясо в уксусе. «Ну ещё разок и хватя!» - решил он.

С первыми глотками вина Лёхин забор взял в осаду женский «батальон смерти» , запахло жареным, «не шашлыком». На требование «командования карательной экспедиции» разойтись по домам и приступить к работе, мужики ответили решительным отказом, «матюгались», подкрепив слова не приличными жестами, чем спровоцировали начало атаки. Разъяренные жены в миг снесли забор, а мужики в панике разбежались по домам, бросив на произвол судьбы своего щедрого товарища. Вот так бывает, выпивают, клянутся в дружбе «да я за тебя порву как бобик грелку», а чуть чё по норам. Спасло Лёху от «Линчевания» непонятно что - то ли жена, то ли наличие малолетних детей, а может вмешательство «высших сил» - висеть бы ему на любимой груше.

Вот так это и было. «Не пропадать же добру!» - рассказывал, размахивая руками Лёха спустя десяток лет, водя меня по по своему садику, показывая грушу, давно восстановленный забор. «Вот выпивать здесь чего то не хочеца», - на моё предложение ответил он, махнул рукой и добавил: «От греха подальше», пойдём во двор...