Влетели в голову как цапли
формальной логики тома.
Дождя заученные капли
на ветровом стекле ума.

И гром гремит и ветер веет.
Дышать свободой - тяжкий труд.
Ведь тварь дрожащая имеет
права на лесть и самосуд.

Пусть лучше все они сосут,
чем перед ними прогибаться.
Чем угодить им всем стараться.
Надеясь что они поймут
идею или отрицанье.
Толпа открыла жадно пасть.
Когда в ответ лишь порицанье, -
то значит ты сумел попасть
плевком в икону или в душу,
пустую словно решето.
Но в ней просеется зато
мука.

А слов я не нарушу.
Не буду больше оскорблять,
тех кто достоин лишь молчанья.
Ночных голодных псов рычанье.
Ворчанье близких.
Даже мать
уже не сможет нас понять.

У нас критерии другие.
У нас другие имена.
Мораль кошмарами из сна.
С ножами гости дорогие.

Порежьте мысль. Желаю фарта!
Презренье знаменем на штык.
Прибит к кресту гвоздём стандата
за слишком длинный свой язык.

Насечкой ржавчины на стали.
Тупою бритвой под наждак.
Стоит поэт на пьедестале
одетый в бронзовый пиджак.

Он не герой легенды древней,
но камнем в вечности застыл.
Он жил в потёмкинской деревне.
И в ней же похоронен был
под декорациями веры.
Чтоб за примером не ходить -
экран синеет, разум серый.
И не продать и не купить.

И не востребован эпохой
твой исключительный талант.
Настало время суматохой.
Идёт по нотам музыкант.

Всё хорошо! Чего же боле?
Желаю и тебе и мне
играть в футбол на минном поле.
И баттерфляем плыть в гавне.

Змея мозгов перед свирелью
экрана полного идей -
как танец томного похмелья
на бале падших сверхлюдей.

Всё это так.
Но без обид.
А мысли как грачи на пашне.
Цинизм, бескрайний словно вид,
с какой нибудь высокой башни.

Я - Вечный Жид. В расчёт не брать,
как не берём в расчёт мгновений.
И можно смело всех послать
на все шестнадцать направлений.

И из сомнений ткать узор,
в набор сдавая свои души.
И банк отдать за перебор.
И заливать водою уши,
чтобы не слышать тихих слов.
( Они намного громче крика )
Печаль сентиментальных снов
на зайчик солнечного блика
ложится.
А святых примеры -
кривая сабля в ножнах веры.
И труп идеи в гроб сознанья.
А тень вести на опознанье
ночной Луны и фонарей.

Скорей закончится поэма,
чем эта поднятая тема.

В костре эмоций душу грей.

Верней чем линии границы,
нас всех разделят биссектриссы -
мы встали в разные углы.

Играют роль свою актрисы.
Или свинец плюют стволы,
как судьи пули приговора.
И убивают, целясь в вора,
всех кто поблизости стоял.

А скульптор мёртвый мир ваял.

Пожарник строил из огня
водой стандарты пепелища.
Чтоб стало хоть немного чище.

А если корм, да не в коня?

Устали кони. Мы же в праве
их пристелить на переправе?

Таков закон войны и жизни.
И снова спирт в стакана призме.
А строчки лентой в пулемёте.

( Хотя вы вряд ли что поймёте... )

Слепых котят легко топить.
Стоит поэт на эшафоте,
чтобы признание купить.
Ведь ядом слов легко убить.

Но есть доспех на дон Кихоте,
который словом не пробить.

Стишки прыщавых промакашек.
Очки из розовых стекляшек.
Свет да любовь. Гавно и мухи.
Признание дешёвой шлюхи,
всё время спящей на работе.
А я - бульдозером в разрухе.
Пехоте брошенной под танк,
уже не интересны слухи,
чем может пахнуть мёртвый панк.

Садовый шланг. Цветов поливка.
И льётся кровь в бутоны роз.
И ежедневная прививка
от злости и метаморфоз.
Угроз.
Наркоз из жалоб громких.
Или скрипение зубов.

Но в чём же разница гробов?
И что подумают потомки?

Поломки вековой системы,
достойные отдельной темы.

Мы - не рабы! Рабы - не мы!
Мы от сумы и до тюрьмы,
всю ночь решаем теоремы.
Они проказой на умы
легли с рождения.
Печать -
опять заставит вас молчать
и игнорировать проблемы.

С рожденья не'мы.
Глухи.
Сыты.
К земле придавлены тоской.
Одни дырявые корыты -
казна Владычицы Морской.

Доской забитая в заборе
дыра на улицу. И сон.
И мы храпим все в унисон.
И свежие стихи в наборе,
про веру, дружбу и любовь.
Готовьте дырку для медали!
( Мы что, задаром воевали? )
Для пирсинга готовьте бровь.
Есть девять сантиметров стали
для перочинного ножа.
Чтоб срезать мухомор дрожа
от наркотической измены.

Вот новый мир для новой смены!

Нам перемены ни к чему!
У нас протоптаны дорожки!
Нас провожают по уму,
хотя встречают по одёжке.

В сторожке сторож. Пограничник
стоит на страже рубежа.
И давит сапогом опричник
чужого мнения ужа.

Сомнений ржа на стали веры
в святого доброго царя.
Но чуть окошко отворя
мы все вдыхаем запах серы.

Размеры все соблюдены.
Мы просто спим и видим сны.
Лишь чёрно - белые кошмары.
Букет цветов для новой шмары.
Стихи. Вино. Потом постель.
И пусть за окнами метель.
И пусть весь мир сдыхает в коме.
Зато у нас уютно в доме.
Есть свет и пылесос и газ.
И жизнь прекрасная у нас!

Чтоб воду растолочь - есть ступы.
Живём друг другу ямы роя.
Мы просто все - живые трупы
в могиле полного покоя.

В могиле мёртвой тишины -
мы даже шепотом грешны.

В себе уже не разобраться.
Одни трюизмы и клише.

Но как же тошно на душе!

Куда пойти? Куда податься?

Стараться верить и любить.
Стоят слепой мишенью в тире.
Хотя змею не отравить.
Осколки жизни в мёртвом мире -
в калейдоскопе Бытия.
Покой святого жития.
Пустого места диктатура.
Готова форма для литья.
И утренняя процедура -
с натуры серость рисовать.
Игрушки делать заводные.
Карандаши зато цветные!
Готова новая тетрадь.

Ломать и строить. Умирать
не трудно. Сделать жизнь труднее.
Хотя мы это не умеем.
И не хотим уметь и знать.

Плевать словами в белый свет.
Или в копеечку сознанья.
Такое у меня призванье.
А опознанье как признанье.
И злость и ненависть в ответ.

Молчание - да Богу в уши.
Продайте подороже души.

Продайте подороже веру.
И по примеру всех Иуд,
не посчитай за тяжкий труд,
давить реальности химеру.

Тревожный стук дрожащих сук,
всё время спящих на работе.
( Хотя они и тонут в рвоте )
Готовые за десять штук
раздвинуть перед каждым ноги.

Но до чего ж они убоги?
Все эти шлюхи...

Снова слухи
о переменах в пустоте.
Хотя как эти так и те -
всегда бесплотные как духи.

Но реки сухи.
А моря - в себя втянули якоря.
Помойки. Мухи. Оплеухи.
В помойке весело. В костёр
засуньте пальцы. Искры чтобы
расплавили замки и скобы.
А неба голубой шатёр -
как подземелье. В нём шахтёр
очки протёр, открыл глаза.
Слеза скупая на небритость.
В грязи утонет знаменитость.
И вот весенняя гроза,
как бы резвясь или играя,
сдирает кожу с тишины.
И от войны и до войны,
И от дворца и до сарая,
И от небес до глубины -
Мы все - мертвы! На сняться сны...

И ты такой и я такой.
Я - убиваю, ты - воруешь.
Так просто будь самим собой.
Тогда ты всех разочаруешь.

© Сергей Высокополянский