Кто-то, конечно, мне может сказать - мол сядь тихонечко и не базарь там, без тебя есть о ком рассказать. И будет прав на 200%. Нынешняя жизнь настолько богата сюжетами, что скорее вымрут недруги сериалов, нежели исчерпаются темы для них. Но тут вот какая штука прослеживается: большинство этих самых сериалов – о богатстве оттенков всё той же криминально - шансонной романтики, из которой обыватель делает единственный для себя вывод: Фемида - сука бесплодная!

Ну что, можно мне теперь позволить своей душе облегчиться? Надеюсь, что никто не будет возражать. Простите великодушно, просто я давно отвык от возражений, засорив свой лексикон множеством всяческих презрительно-повелительных словечек и интонаций. Надеюсь, что вы догадались о роде моих занятий? Кто-кто?.. Мусор?!

Та-а-ак… тогда, начнём по порядку:
Вот уже пятнадцать годочков минуло, как пятнистый архангел Михаил протрубил в трубы гласности. Ерунда, конечно, но все эти пятнадцать лет, как в угловую лузу, занимаюсь я… чёрт… вот именно - занимаюсь. Не хочу показаться пошлым, но иногда тебе кажется, что ты беременный, а оказывается просто необходимо просраться. Знакомая ситуация? Те, для кого я это сказал - поняли меня, я надеюсь. Так вот, занимаюсь я ( нет, вы опять не о том подумали, ну… может будучи подростком, немного… ) банальным, как это сейчас называется бандитизмом. Ох и словечко! Сам, пока не привык - от ужаса вздрагивал. Как по мне, так это не более, чем эффективная стимуляция общества. Если бы не такие, как я, то сколько сельских парней, мечтающих о жизни в большом городе, остались бы за пределами своей мечты, так и не примерив никогда милицейской формы. Которую, кстати сказать, изобретают для них известнейшие Кутюрье (отечественные конечно), в минуты скверного настроения. Эх, мечты… Есть у тебя мечта? Тогда иди к ней! Не можешь идти? Тогда ползи к ней. И ползти не можешь?! Короче: ляг и лежи в направлении мечты.
А сколько волков нашего бизнеса, мы вывели путём естественного отбора из пугливых овец от кооперации, у-у-у…

Словом, не вижу причин для того, чтобы обходить вниманием нашу стойкую братию, которая не сдавалась ни при каких парламентских изменениях. А сейчас даже сама проводит эти изменения в жизнь, направляя в парламент достойнейших своих сынов, братков и паханов. Тут всё честь по чести. Для того, кто уже опустился на самое дно, есть только один путь – вверх. И против законов физики не попрёшь. Да в общем-то, мы не плохие ребята, жаль, что ещё не все с нами знакомы. И с нашими методами – так же. А какие милые ребятишки окружают меня всё это время. Добрые до наивности, и наивные до глупости. Я считаю их вспышки кровожадности не более, чем детской непосредственностью, повышенно справедливым отношением к происходящему, ребячеством. Наворотят сначала по запарке дел, по две обоймы на рыло, потом неделю из церквей не выкисают. Отчего-то я абсолютно уверен, что расцвет церквей и монастырей – всегда совпадает со вспышками активности всяческого робингудства. Сказать по правде, церквушники в миру сами так уже насобачились партийности, что в наших, братковских понятиях, даже таких синонимов не имеется, чтобы дать истинное определение их матёрости.

У меня вон Лёнчик Пропеллер всю свою сознательную жизнь любил устриц по флотски, баб в теле и представительный лай Стечкина. И что же? Подался в прошлом году в божескую обитель. Надрался, было дело, до помутнения рассудка после стрелки с криворожской братвой, да так и не раздуплился по ходу, что то не демоны были. Нет, греют его, конечно пацаны, вон недавно крест ему подобающий подсуетили, грамм на четыреста. Так старухи теперь при виде бородатого Пропеллера на колени падают - думают, что митрополит без предупреждения с проверкой нагрянул. А чё – похож. Ему братва когда-то пояс от ожирения подогнала, так этот пояс в монастыре-то и лопнул. Жалко, Лёнчик на монастырских харчах подобрел до глупости, а не то мы этому телемаркету, который пояс всучил, такую бы рекламацию накатали, что Чак Норрис лично новый принёс бы. Из Америки, пешком.

Эх, Америка… Вы в курсе, почему американцы русских боятся больше, чем арабских террористов? Никогда не догадаетесь. Глупые арабы хотят умерить великодержавную гордость американцев взрывами и разрушениями, а наши строят. Причём строят – не взирая на лица. Хохочут в лицо дяде Сэму, пользуясь заторможенностью властей. Юморят в своих кварталах и ездят пострелять в соседние. Да бог с ней, с Америкой. Дети они неразумные по сравнению с нами. Всё себе эпических супергероев придумывают, по каждому порожняку - норовят кино снять. Не-е-ет, наши зря пальцы веером не растопыривают. Без излишнего пафоса работают. Коль объявился барыга несговорчивый, то никого и не удивляет, что шарахнуло его по башке железякой ржавой, прямо под родным до боли подъездом. Следаки сразу же и дело закрывают, мол случился у дома архитектурный сифилис, по причине которого и отвалилась водосточная труба. Вполне мотивированная причина, всем от неё польза. Жильцы получают внеочередной ремонт, искренне радуясь, что проклятая труба не рухнула на их собственные головы, а органы избавляются от досадных висяков. Да и у нас дело не стоит. Прогрессируем, значит. Кто это тут не верит? Нет таких? Правильно, потому что на наших домах ещё много всяческой фигни плохо держится. Лишь особым счастливцам удаётся наблюдать сорвавшийся в пике лифт. Потому что лифт создан для планирования, как срака для полёта.

Я вот никогда в лифтах не катаюсь, в детстве накатался и вам не советую. Живу я правда на втором этаже, в доставшейся по наследству от бабки квартире. Да в нашей хрущёвке и лифта-то отродясь не водилось. Хатка моя не блещет особыми изысками, я простоту люблю. Телевизор, компьютер, DVD-юшник – всё очень удобно расположено вокруг дивана, с которого я могу дотянуться до всего, что в этой комнате меня заинтересует.

Общий вид жилищного натюрморта, состоящего из ваз ( желательно известных мастеров, династий или просто под них), статуэток с мясистыми формами и в творческом беспорядке разбросанных книг - до сих пор призван указывать на высокоморальную сущность хозяина подобного жилища. Если же натюрморт состоит из всевозможной аппаратуры, которая вне всякого сомнения облегчает жизнь, но разжижает мозги - то принадлежит это техно-жилище деградирующей личности, от которой можно ожидать всего. От хакерства до киллерства. А не проще ли подозревать в ханжестве и старообрядничестве, первых - тех, кто по непонятным причинам отказывается от удобств, к которым так тяготеет человечество в виду наличия мозгов. Лично я, как вы уже поняли, являюсь приверженцем второго варианта.

Если вас это интересует, то с женой у меня не сложилось. Не верю я в мирное сосуществование двух нервных систем под одной крышей. Это так же противоестественно, как Лукьяновка (Следственный изолятор, на Лукьяновской площади в Киеве.) – ориентир свободы. Женщин я конечно люблю, но не настолько. Трогательные они существа… так бы трогал и трогал.
Я чего, собственно, со своим выступлением вылез - день рождения у меня сегодня. Подготовился, как мог к приёму своих пацанов, да и травлю вам тут байки от нечего делать. У гостей на именинах какая главная задача? Сожрать на сумму не меньшую, чем составляет сумма подарка. Так что разговаривать с ними бестолку. Ну, это лично моя точка зрения, а бывает ещё ошибочная. Сегодня всё будет как всегда: уголовные единицы в конвертах, тосты исходя из содержания которых, можно смело не бояться смерти в ближайшие сто лет, и под конец – украшенная кремовыми розами тёлка, которая своими стараниями, должна будет скрасить моё одиночество после того, как гости разойдутся.

Первой ласточкой влетел в наш тихий двор "Корвет" Гоши Пузыря. Эта красная стрела всегда вызывала восхищение у окрестной шпаны, терзающей по ночам струны своих вечно расстроенных гитар, и мечтающих о красивой жизни.
-- Приветули, Сарацин (Сарацин – это я), с тридцатником тебя! - За его спиной празднично толпилась с огромным букетом в руках Зинка, жена Пузыря. На ней было режущее глаз платье в красно-белую полоску и болтающиеся по плечам гроздья золотых серег.
-- Спасибо, - обнялись мы с Гошей, растерянно похлопывая друг друга по спинам, - Проходите! Зинуля, - глазел я на неё с восторгом, - Хемингуэй когда-то заметил, что стиль - это вынужденное изящество.
-- Ну? – широко распахнула она глаза.
-- Ты изысканна, как…
-- Тент на пляже, - закончил за меня мысль, которую, я бы никогда не осмелился озвучить, её супруг. А в это время двор стал потихоньку напоминать стоянку под американским представительством, или даже нет. Скорее всего это походило на Женевский автосалон, который мои многострадальные соседи имели честь лицезреть каждый день отдельными экспонатами, и только раз в году – в полном составе.

Позвольте представить, вам моих коллег, по мере их появления.
-- Привет, Паштет (Паштет, это тоже я), - скалою возник в прихожей главный дредноут нашего и так не мелкокалиберного флота, Джонни Стопкран, - главный подарочек – за мной. Я вчера все злачные места обмотал, изображая из себя строгого судью на конкурсе красавиц.
-- Брюнетка?
-- Как сама ночь!
-- Смугла?
-- Ну… тут ночь не ночь, так… кофе с молоком, - смущённо переступил с ноги на ногу Женька.
-- Класс! – благодарно хлопнул я его по плечу, отступая в глубь прихожей, - чего же ты стоишь, как не знаю у кого, проходи!
-- Мои поздравления, счастливчик, - повис на плечах всей своей поздравительной тяжестью Моня Броха, главный защитник Голландских высот и основной ненавистник арабских студентов.
-- Почему счастливчик? – принял я от Мони, увенчанный гигантским бантом конверт, в котором празднично шелестели несколько зелёных сотен.
-- Ну как же! В нашем деле дожить до четвёртого десятка – это просто счастье. – Броха был человеком довольно честным, если закрыть глаза на его туманное прошлое афериста. Откровенность с него так и пёрла, но такой уж был он человек.
-- Да ладно причитать-то, - утопил я свою ладонь в лапище Мони, широкой, как ковш экскаватора, - самому через месяц тридцатник стукнет.
-- Э-э, нет! – тут ты как раз и неправ, мой друг Сарацин, - он поморщился, показывая своё неодобрение, относительно моего погоняла - время вещь очень странная. Вот например: от Паски до Пурема – один месяц.А от Пурема до Паски – одиннадцать! Есть разница?
-- Значительная, Моня.
-- Так вот, я скажу тебе честно - за способность точно определять масштабы разницы нас, еврейцев, и не любят.
-- Не бери дурного в голову, Броха, главное, чтобы мы тебя любили, - подмигнул я появившимся за спиною Мони Кабану и Лобстеру, - как считаете, пацаны?

Пацаны считали только до трёх, да и то только в предупредительном контексте. Вместо того, чтобы в школе слушать и запоминать, где находится загадочная страна Хренландия, они были своими в доску на малолетке, предпочитая обучаться совершенно другим вещам. Вот вы можете обосновать по понятиям любой вопрос: моральный, этический или даже финансовый? А вот эти славные ребята – могут. Это два каких-то оксиморона, в натуре! Они крестятся и матерятся – одновременно, не вызывая протеста у старушек в церкви. А знаете почему? Потому, что делают всё с искренней убедительностью.

Кабан в миру носил славное имя Валентин, но упорно считая это имя девчоночьим, он всегда представлялся Владом. Своё мастерство в сфере восточных единоборств он называл языком жестов, очень доходчиво объясняющих людям, чего от них требуется. Лобстера звали Сашенькой. По крайней мере, так его называла бабушка, у которой вообще за положняк были всякие уменьшительно-ласкательные словечки, типа: дружочек, голубчик и т.д. Бабуля раньше была личностью высокоморальной. Но с тех пор, как новая власть национализировала нажитое её дворянскими предками, она относилась к жизни куда проще. Внук не скрывал от неё своих занятий, и она, находила их очень романтичными.
-- Голубчик, - раздавался иногда поздним вечером в телефонной трубке её капризно дребезжащий голосок, - вы простите ради бога, что я так поздно беспокою вас, но… Сашеньки, всё ещё нет дома. Не замели его случайно мусора?..

Я просто балдел, когда слышал её речь. Она умудрялась весьма изысканно перемешивать лексикон института благородных девиц, с жаргоном отпетых уголовников. В доме у Шурика Лобстера (ещё учась в школе, мы, пользуясь добротой его бабушки, составили для себя представление об этих экзотически огромных раках, из-за чего, собственно, Шурик и получил свою кличку) всё напоминало о происхождении его бабушки. Стены в гостиной были обиты георгианским зелёным шёлком, окна задрапированы портьерами того же оттенка, мягкими складками ниспадавшими на мозаичный паркет, устланный китайскими коврами. Антикварная мебель представляла собой различные эпохи: наполеоновский письменный стол, столы и стулья времён директории, канапе с позолотой в стиле Людовика шестнадцатого, с пуховыми бархатными подушечками лимонного цвета. Прямо хоть Евгения Онегина снимай! Однако ребёнок, выросший среди среди наполеоновских тумбочек, книг и позолоченных амуров, оживал только на звук передёргиваемого затвора, да на бабушкин клич к обеду.

Последним на моём приёме появился значительный, как фундамент Софиевского собора, Мишка Тираспольский, он же – Француз. Слыл Мишка отпетым ловеласом и модником. Он и сейчас не преминул выделиться пиджачком цвета "сумерки на погосте". Ходило упорное мнение, что случись Французу поймать где-нибудь на тёрках пулю, то он не умрёт, пока его не положат в приталенный гроб.
-- Это тебе, - протянул он на раскрытой ладони миниатюрный бельгийский "Браунинг" с перламутровыми щёчками на рукояти и готическим текстом на хромированной поверхности: "Macht geht vor Recht" (Сила – превыше права (нем.)).
Я бы нисколько не удивился, если вдруг стало известно, что эта изысканная вещица, в своё время принадлежала бы Соньке Золотой ручке.
-- Спасибо, Мишель, - растроганно принял я подарок и тут же заглянул в узкий приёмник обоймы, дивясь крохотному размерчику блестящих в ней патрончиков.
Мишка сделал протестующий театральный жест и тоном, убивающим всяческий скептицизм с моей стороны(бабы, считают это хорошо поставленным голосом. У них всё хорошо, что хорошо поставлено), произнёс:
-- Только не нужно говорить, что подарок очень кстати ввиду того, что на твоей кухне развелось множество мух и ты давно не знаешь, чем с ними бороться. У этой малышки, чтобы ты знал - восемь пулек – и все разрывные.
-- Да ну! – почувствовал я невольное уважение к малышке, смиренно лежавшей на моей ладони.
-- Ага. Там во дворе участковый наши тачки срисовывает, может пойти посмотреть?
-- Не нужно, пускай пасёт, так от него больше пользы.

Митрич был классным участковым. Он никогда не лез в то, что не мог разрулить. Отдавая себе отчёт, что теория хаоса всё же существует, он не пытался её подмять, воспринимая происходящее буквально. Он запросто мог похмелить алкоголика Гришу, встретив его в бедствующем положении под гастрономом. Погрозить пальцем мальчишкам, что выскочили на ходу из троллейбуса с чужим кошельком. Или подойти ко мне и на полном серьёзе поинтересоваться:
-- Ну, что там творится на бандитских фронтах?
Митрич никогда не позволял себе иронизировать не по делу. Мужчина он был серьёзный и всех считал таковыми. За свойственную ему объективность Митрича уважали все - от ветреной шпаны до высокого мусорского начальства, которое он полностью устраивал на своём посту и оно никоим образом не парилось вопросом, отчего этот человек вот уже двадцать лет не имел служебного продвижения.

А вечеринка была в полном разгаре. Под столом нежно позванивали несколько пустых бутылок из-под водки "Финляндия", нередко задеваемые жаждущими танцев ногами. Сдвинув на своём углу в сторону посуду, сцепились в крепком рукопожатии армрестлинга Гоша Пузырь и Моня Броха. Гоша, конечно, был порельефнее, однако Броха оказался хитрее и техничнее.
-- Проиграешь, - останешься вечером без секса, - самоуверенно заявила Гошина Зинка, по её мнению, эротично извиваясь под шифрованную Линду. Она (я имею в виду Зинку), всегда отличалась эмоциональным недержанием.

Пузырь ещё с минуту тяжело пыхтел, бросая уничтожающие взгляды на супругу. Потом, немного выровняв своё очень не лёгкое положение, с выражением спросил:
-- Давно хотел поинтересоваться: где ты покупала такие тонкие и кривые колготы?
Словом, всё было как обычно. От компьютерных боёв до масштабного гала-концерта по всей территории балкона. На самом пике веселья, по мановению руки Жеки Стопкрана, всем срочно приспичилось по домам. И тут же появилась аппетитная до весенних зайчиков мулатка, предсказуемо задрапированная кремовыми розочками. С одной стороны я удивлялся, отчего они не тают, а с другой стороны – радовался сложившейся традиционности. Знаете, с детства не люблю непредсказуемости.
Ах, да! Так, я же о мулатке...

Продолжение следует... Оно тут