За несколько километров перед небольшим волынским городком Любомль, на своём обычном месте - сильно заросшей кустарником обочине, притаился в засаде патрульный автомобиль дорожной инспекции. Именно по этой абсолютно неказистой дороге именуемой в народе "Варшавкой" и стекался на Украину из Польши практически весь товар. От цыганской косметики, до ворованых в Европе автомобилей.

Ни для кого не секрет, что зачастую водитель практически бессилен перед дорожными корсарами на бело-синих, гербастых акулах увенчаных мигалками. И единственное, что могут и главное хотят позволить себе люди за баранками разных размеров, так это по братски помигать фарами, предупреждая встречный поток о том, что впереди затаились волки в овечьей шкуре. Ни в одной из стран западной Европы никому не прийдёт в голову подобное, и я даже уверен, что единодушно будет осуждено. Но, слава богу, у нас тут не западная Европа. И на дорогах процветает истинная солидарность, напрочь опровергая всю анекдотическую ненависть между пренебрежительно ухмыляющимися "Меринами" и по голодному поджарыми "Запорами".

-- Чёрт бы побрал этот корч проклятый, - треснул кулаком по крыше патрульного "Жигулёнка" сержант и в сердцах швырнул на заднее сиденье прибор для замера скорости, - этот мотлох пора давно списать в музей. Если бы не вынужденная скромность, я уже давно купил бы полицейский "Форд", с шерифскими звездами на бортах.
-- Заткнись, - беззлобно цыкнул на него капитан 62-го размера и медленно провёл рукой по плохо выбритому подбородку, извлекая скрежещущий звук. - дай тебе волю, так ты бы и областное ДАИ приватизировал. Вон, слыхал, в Эмиратах на дорогах камеры стоят. Фиксируют превышение скорости с указанием времени и даты.
-- Да не дай бог нам такое горе! - искренне перекрестился сержант - я же дом ещё не достроил... Да и не Эмираты тут, слава богу. Эти камеры-то, небось, в момент разворуют. И будет хитрая заморская аппаратура где-нибудь в Пулемицах скорость расшалившихся кабанчиков во дворе фиксировать.
-- То-то, - назидательно поднял палец вверх капитан и, чтобы жест не пропал даром, подтолкнул под козырёк фуражку, перемещая её на затылок со вспотевшего лба - нам вся эта вражеская техника абсолютно как козе баян. Мы с муляжами из картона можем деньгу подымать, в отличии от их копов не до нянченных. Вот такая тебе разница.
-- Чихал, я на эту разницу, - махнул рукой сержант на устав, субординацию, а заодно и на капитана - у тёщи вон, гори она синим пламенем, через три дня день рождения, а ты мне тут о высоких материях...

Бросив в уголок рта сигарету, он задумался о своём, вспомнив, что ещё нужно уплатить штраф за свою слишком деятельную тёщу, которую на прошлой неделе поймали с шестью грелками спирта при переходе через таможню бдительные погранцы. Вот где служба-то... Это тебе не редкая удача поймать подвыпившего водилу за сотку баксов. Там каждый день жирные контрабандисты с живой копейкой. Свояк вон какой домище отгрохал за два года службы на Яготинской таможне...
Вдалеке показался автобус, беспечно приближающийся к лесополосе, из которой за ним словно хищные хорьки за курицей, наблюдали напарники обременённые жезлами.
-- Тормозни-ка его, Витёк, - протянул сержанту волшебную палочку капитан - поглядим, что там этот барыга везёт.
***

Вот уже почти год, как Толян напрочь вылазя из шкуры и вытряхнув оттуда же всю семью, приобрёл чудо венгерской техники в лице по цеплячьему жёлтой морды "Икаруса" - пенсионера. Целый месяц, он не смыкая глаз, не доедая, не досыпая (Кстати последним фактом его жена была крайне не довольна) приводил в порядок основательно раздолбанный кузов машины. После он вошёл в состояние войны со всеми "заколупами" (как он их называл), стоящими на пути получения лицензии, разрешающей провоз наших челноков в Ржечь Посполитую и обратно. Два месяца войны сделали своё дело и Толян, поняв всю её абсурдность, плавно трансформировался в дипломата. В ход шли все традиционные методы убеждения, впрочем нетрадиционные тоже не были забыты. Нетрадиционный метод весьма пронял молоденкую и не очень привлекательную секретаршу из ОВИР, да простит его жена Любаша.

Ну, словом не прошло и пол-года, как поехал счастливый обладатель с трудом восстановленного раритета в свой первый рейс. Вылизанный, что называется, на последние гад иностранный поставил точку в своём существовании, так и не дотянув до границы. Траурно храпонув чернющим облаком, он стуканул в последний раз двигателем и теперь ни чем не отличался от вагончика для строителей. Ни один Индиана Джонс не пережил бы столько приключений, сколько досталось на долю бедного Толика, пока он доставил к своему металолому новый двигатель. Зато теперь машина благодарно урчала по нескончаемым дорогам, не вызывая сомнений в своей надёжности. Долгов за спиной собралось, как у палача грехов. Теперь лишь бы клиент не подвёл. И к чести последнего, нужно заметить, что на ближайшую пару месяцев клиенты просто забронировали каждую свободную минуту Толяна. Потихоньку хозяйство пополнилось стареньким "Opel Rekord" и Толик гордо повёз всё своё семейство к бабушке жены, в далёкое село на Житомирщине. Село - ахнуло, как впрочем ещё будет ахать не раз.

-- Любаха, не иначе, как твой в бандюганы записался, - шепнула по секрету на весь магазин тётка Мотря.
-- Что вы такое говорите?! - вспыхнула Люба, комкая в руке красную десятку - мой Толик, к вашему сведенью - водитель автобуса!
-- Ты бы ещё сказала, что он на мусоровозе подкалымливает! - зловредно захохотала соседка.
Ну, собственно, это бы пережили, да тут новая беда: Возвращался как-то раз Толик из рейса. Пассажиры довольны удачной поездкой, мотор поёт, а в кармане, честно заработанные три сотни американских долларов. Чем не вариант? Довольно быстро проехали таможню и полетел "Икарус" к дому, подчиняясь нетерпеливому хозяину. Когда поперёк шоссе, окружённого с двух сторон маками, встали красная "девятка", да чисто мерседесного цвета "Бенц".
-- Что-то случилось? - тут же заволновалась рыжая, крашеная тётка, отчаянно вытягивая шею.
-- Сейчас поглядим, - беспечно бросил в ответ Толик, вынимая из ушей раковинки плееровских наушников. Он уже примерно догадался о смысле сложившейся ситуации в которой пришлось очутиться, но будучи уверенным в том, что махновские времена канули в лету, не мог глазам поверить.
-- Выходи, брат, базарок к тебе организовался, - подошёл прямо к лобовому стеклу автобуса бородатый детина в чёрной вязанной шапочке. Если бы не родной украинский пейзаж, то Толян зуб бы отдал, что всё это происходит в Чечне.
Бородатый, чтобы не повторять дважды, лениво переместил висящий на плече автомат стволом на автобус.
-- Только не волнуйтесь, граждане, сейчас быстро всё выясним. Аптечка в бардачке. - открыл Толик дверь и закурив, сбежал по ступенькам наружу.
За перегораживающими дорогу машинами стояло четверо. Пятый, цыганообразный бородач, держал его на мушке.
-- Гляжу, понравилось тебе у нас, - отделился от четвёрки почти пацан, в легкомысленной тинейджеровской курточке, - уже десятый рейс отмотал, а остановиться и поздороваться с нами почему-то не додумался.

По такому недвусмысленному накату Толик понял, что этот дерзкий недоросль и есть старший в этой излучающей опасность пятёрке. Ему так захотелось очень серьёзно подвергнуть деформации не знающую бритвы рожу этого наглого сопляка, что он сделал шаг вперёд.
-- Подожди-ка, - упёр ему в живот ствол банального "ТТ" сопляк - не будь фраером. Тебя как зовут?
После двух секунд паузы, так легкомысленно допущенных Толиком, он жёстко получил рукояткой пистолета по шее и рухнул на колени.
-- Думать я тебе не разрешал, - рванул оппонента за волосы сопляк, и снова саданул волыной в челюсть. - поговорим?
Ну не мог Толян отказать этому милому парню в подобной мелочи, а потому поторопился кивнуть:
-- Поговорим...
-- Ну вот и славно, - присел на корточки сопляк, перед стоящим на коленях Толиком - поверь, мне и самому разговорный жанр нравится больше, нежели эта суетливая пантомима со стоматологическим уклоном. Так вот, с сегодняшнего дня каждый твой пассажир будет вносить в фонд беспризорников и босяков Волыни, добровольное пожертвование в размере двадцати долларов. Сколько их к тебе в коробчёнку-то набивается?
-- Тридцать восемь, - с видом запаленного Штирлица признался Толик, зло упёршись взглядом на паршивого качества асфальт.
-- Ну вот и чудненько, арифметика тут простая: 760 долларов с твоих клиентов, да с тебя полтинник. Итого: 810 баксов получается. И летите себе вольными птицами.
-- За что? - даже не возмутился, а удивился Толян.
-- Было бы за что - спросил бы больше. А так - не благодарите, не надо. Аким! - посмотрел он на бородатого - помоги водиле сбор средств произвести, да смотри: не мародёрничай там. Нам сверх таксы - не растратить.
И завыли по салону бабы, доставая мятые двадцатки из укромных мест. Озадаченно загудели мужики.
-- Разменяет, кто сотню? - обречённо металась меж товарками одна из пассажирок.
-- Давай, разменяю, - выдернул из её рук деньги бородатый, и не много помявшись, вернул сдачу.
В конце концов, Толян тоже полинял на полтинник, после чего, почувствовал себя изнасилованным. Летели кобыле в трещину, многие домашние пробдемки, так требующие финансовой подпитки. Страдало в конце концов самолюбие...
После этого случая Толян неделю пил, пугая своим молчанием жену. И вот, как-то скоропостижно выйдя из штопора, он вымыл своего венгерского друга и вечером ушёл в рейс.

***

Два раза удалось Толяну смотаться в Польшу и обратно, не встречаясь со старыми знакомыми. Но зато до самого Киева, он с тревогой всматривался в зеркала заднего вида, чувствуя себя мерзко и гадко. Порою всё, что случилось две недели назад, казалось ему отвратительным сном. Не более.
Впереди возник сержант ДАИ-шник с поднятым вверх жезлом. Властно указав им на обочину, он сунул перчатки за отворот своей форменной куртки и стал спокойно дожидаться, пока выбранная жертва остановится. Вот он величественно нарисовался в откровенной пустоте дверного проёма, шагнул на ступени, развернул к себе кресло экскурсовода и вольяжно устроился в нём.
-- Куда торопимся? - лениво поинтересовался страж дорог, не стесняясь разглядывая водителя.
-- Во-первых: Вы забыли поздороваться, - не понравилось и даже взбесило Толика развязное поведение мента. - Во-вторых: представиться. Ну и в третьих: Я что, превысил скорость?
"Козёл, ты пасмурный..." - подумалось сержанту, но вслух он бросил сквозь сжатые зубы:
-- Пейзаж вы превысили.
-- Не понял.
-- Нарушили вы всё своим появлением. Чего тут не понятного?
-- Так что, стоит извиниться парой червонцев? - решил поскорее избавиться от наглого сержанта Толик.
-- Не нужно, - лениво отмахнулся от предложения ДАИ-шник - причина по которой, ты мне не нравишься, к сожалению не предусмотренна в запрещающих пунктах "правил...". Сколько человек в машине?
-- Тридцать один.
-- Зато в документах чёрным по белому прописанно, что тридцать.
-- Старуха вон в Любомле до Ровно попросилась. Твоя мать, небось, тоже таким же способом путешествует, - решил разрядить обстановку Толик.
-- Это не твоё дело, как передвигается моя мать. А вот подсаживать в пограничной зоне людей посторонних, за которых ты не отвечаешь - это не порядок.
-- Ну? - Вложил в этот не выразительный вопрос Толик всё, что испокон веку хотят высказать свободные люди представителям цензуры и прочим предохранителям.
-- Держи свои бумажки и не нукай, - нервно поднялся из кресла сержант - не запряг. Езжай пока, в следующий раз я обязательно что-нибудь для тебя лично придумаю.

С видом незаслуженно обиженной добродетели сержант покинул салон автобуса. "Икарус" равнодушно фыркнул запущенным двигателем и лениво потянулся с обочины. Весело шелестели верхушками тополя, и в такт общей жизнерадостности природы, похлопывал по ладони своей полосатой палочкой капитан 62-го размера, недобрым взглядом провожая удаляющийся автобус. Подождав пока мимо промчится весёленького жёлтого цвета "Москвичёнок", он слегка замахнулся на сержанта палкой. И очень удовлетворённый тем обстоятельством, что сержант тут же вобрал голову в плечи, чисто профилактически шлёпнул его ладонью по смиренно склонённой фуражке.
-- Ну и чего ты к нему доколупался? - своими интонациями капитан походил на отпускающего грехи батюшку, а внешним видом - на обожравшегося гематогеном Винни-Пуха.
-- Ничего, переживёт, - уверенно постановил сержант, забрасывая свой тощий зад на капот патрульной машины.
-- Нахрена нам это нужно, чтобы лишний раз задавали вопросы типа: вы останавливали в воскресенье, в шесть вечера " Икарус" с челноками?
Сержант пренебрежительно фыркнул, смешно оттопырив узкую губёнку и ощетинивая при этом проволочные усы.
-- Останавливали, ну и что? Водителя с миром отпустили, пассажиры подтвердят.
-- Вот именно.
-- В смысле?
-- В смысле: почему с миром отпустили. Сейчас даже дети не верят в сказки о добрых ДАИ-шниках. Тоже мне, Оле Лукойя из Пулемиц, - сверкнул эрудицией капитан, явно больше не имея претензий к подчинённому.

Неторопливо закурив, он словно волшебник материализовал из воздуха серебристый мобильник и торопливо застрочил толстым, заскорузлым крестьянским пальцем по кнопкам.
-- Это я, - доверительно просипел он в трубку - минут через пятнадцать ждите... ну... чего, чего... хрен его знает, чего... да, только, что проехали... хорошо... понял... понял... ага. - капитан сунул мобилу в карман и похлопал сержанта по плечу. - Поехали в Охримовку, за церковью там встанем, да с божьей помощью попасёмся до вечера.
-- Вот то дело! - с готовностью захлопнул дверцу сержант и заметался по карманам в поисках ключей. Потом хлопнул себя по кокарде и потрогал пальцем связку, как и положенно ей висящую в замке зажигания.

***

-- Давай, Цыган, едет! - возбуждённо сообщил с дерева, не отрываясь от окуляров бинокля, похожий на зимующую ворону Дрозд. Его и на дерево-то старший отправил только благодаря этой птичьей фамилии. Мол, ты Дрозденко, - вот и шуруй с биноклем на ветку.
Похожий на троечника старших классов Студент развернул машину поперёк дороги, а бородач раскатал за ней укороченного "ежа". Острые шипы перекрывали только половину дороги. Вторую же половину, казалось надёжно, блокировали "девятка" и "мерин". Из "мерса", уверен в себе, встал Студент и застыл на осевой, широко расставив ноги. Руки в карманах, плащ на ветру развевается, - прямо Никита Михалков перед паровозом. Только шляпы не хватает.

Толян его ещё из далека заприметил и, медленно приближаясь, оценивал обстановку, осваивался, так сказать. Дорожные корсары здорово ошиблись в масти своего подопечного. Он не был жертвой. Он был хищником, не боящимся сцепиться с чужой стаей на её территории. Вынеся окончательный приговор своим обидчикам, Толян уверенно воткнул третью передачу, вздыбливая внешне миролюбивый " аквариум"
-- Держитесь крепче! - рявкнул он, не понятно к кому обращаясь.
В салоне - ни писка. Только зубы стиснули. Без лишних вопросов поняли на кого попёр бравый старик "Икарус". Пассажирам-то, собственно, и по фигу эти разборки, лишь бы клумаки не пострадали. Но по глазам, видно: - гордятся, что не сдаётся их бравый "Варяг".

Уверенная ухмылка на не знающем бритвы лице студента, постепенно сменилась на гримассу ужаса, когда он окончательно понял, что автобус не остановится. Красно-белая громадина предупреждающе полыхнула дальним светом всей своей разнообразной оптики и, резво набирая скорость, вышла на полосу, которую перекрывали две легковушки.
-- Цыган! Тащи "ежа" сюда! - запоздало отреагировал Студент, отпрыгивая на обочину.
Его бородатый приятель, похоже, чихать хотел на приказ старшего. С ужасом стрельнув глазами по быстро приближающемуся автобусу, он двумя скачками, посрамившими бы самое прыгучее сумчастое Австралии, достиг обочины и, не останавливаясь на достигнутом, отбежал с десяток шагов по полю. Всё это, он проделал вовремя. Красно-белая стрела, небрежно смела с дороги наискосок стоящую к ней "девятку" и с хрустом врубилась в бок удивлённо таращившегося, куда-то вдаль "Мерседеса". Словно ураганом сорванный с места, тот влупился крышей в толстенный тополь. Отскочил обратно на дорогу и получил ещё один жестокий удар тупой мордой автобуса по багажнику. Сверкающий ещё секунду назад лакировкой багажник смялся, будто был сделан из разноцветного картона, и безвольно обвис порванным железом. Изуродованный немец жалко ухнул тяжёлой мордой в кювет между двумя тополями и всем своим видом выразил смерть.

Прошла минута, Автобус едва виднелся вдали. Он в мгновение ока оставил за собой россыпи битого стекла, яркие пятна хлопьев отбитой краски и два покорёженных автомобиля, небрежно вышвырнутых с дороги.
-- Трахала жаба гадюку... - только и смог произнести Дрозд. На всём протяжении этого кратковременного тайфуна, он, как и положенно птице, находился на ветке, крепко вцепившись в неё руками. Упавший бинокль, уже совсем не интересовал его. Цыган сидел между жизнерадостно аллеющих маков и обхватив голову руками, медленно раскачивался из стороны в сторону. С далека, его можно было принять за само отчаянье. Появившийся на дорожном полотне Студент швырнул подобранным биноклем в Дрозда и, не поверив в пантомиму Цыгана, яростно шаркнул кроссовком по многочисленным осколкам стекла.
-- Ну, с-у-ук-а! - взревел он в бессилии, потрясая кулаками в воздухе. Потом, он ещё долго вспоминал о какой-то матери, причём почему-то всё время косился на Цыгана. Цыган очень убедительно не хотел понимать, что скорее всего это именно о его матери идёт речь. Хотя сжатая в обеих горстях трава с маками - говорила об обратном.
-- Завтра же едем в Киев, этого козла искать!!! – с выражением вселенской ненависти на лице ткнул пальцем вслед виновнику хаоса Студент, - я этого пидора к рулю прикую, он у меня в рабстве сука загнётся!

Однако к чести Студента, нужно заметить, что любое из данных им ранее обещаний он выполнял буквально и в срок. Прекрасно об этом зная, а вернее зная куда лучше прочих, Дрозд с Цыганом, даже в душе не усомнились в правдивости угроз шефа. Он хоть и выглядел молодо, был крайне извращён и порочен. Мог провести бурную ночь с двумя путанами, обещая им рай на земле, а по утру приказать порезать их на мясо для песцов в своём хозяйстве. Был случай, когда решив соригинальничать, он показал всю свою ненависть к голубым, отличную от прочих. Отловленного где-то молодого пидорка привезли, как и полагается, в багажнике в лес. Ну не салон же паскудить нечистью… После краткого судебного разбирательства, устроенного Студентом-гуманистом, был объявлен не менее краткий приговор: - А сейчас, мы твое дупло на износостойкость протестируем. Зарядите-ка его пацаны армейским взрывпакетом.
-- Через несколько минут дикой возни и воплей гость, перекинутый и привязанный к развилке дерева, предстал перед зрителями со спущенными штанами. Нелепым хвостом из его бледной, словно поганка задницы, торчала толстая шашка взрывпакета, оканчивающаяся бикфордовым шнуром. Ну и что, что он просил пощады? Это никому не испортило настроения. Присутствующие тут же перекинулись в картишки и Дрозд, на правах победителя, торжественно поднёс зажигалку к запальному шнуру.
-- Да фигня это всё, - с видом знатока жопоразрывных дел, философствовал Студент, - вот если бы ему туда "Ф-1" втусовать – тогда да-а!
Цыган сомневающеся хмыкал и даже где-то сочувствовал терпиле. Но тем не менее, ему было крайне любопытно взглянуть на результаты невиданного опыта.

Пидорку раздробило взрывом таз и на немецкие кресты порвало эрогенную зону. Он вытаращенными от боли глазами смотрел на равнодушно проплывающие над ним облака, отчаянно вцепившись зубами в промасленную тряпку, заменявшую ему кляп. Обойдя дерево с казнённым вокруг, Студент с нездоровым интересом паталого-анатома заглянул жертве в лицо. Та, несомненно была жива и невыносимо страдала от невыносимой боли. В глазах угадывалось полное осмысление происходящего.
-- Жаль, что сразу не подох… патроны нынче дороговаты… - скаредно бурчал Студент, передёргивая затвор старенького "ТТшника", - бывай!
Послушное воле хозяина, оружие гулко тявкнуло на уже и так не пригодного к жизни незнакомца, пробив тому лобную кость, чуть выше переносицы…
И таких вот историй подельники Студента могли бы припомнить не на один том уголовного дела.

***********

По приезду домой Толян, не откладывая дела в долгий ящик, тут же сплавил семейство в далёкую деревню. Очень правдоподобно навёл в квартире бардак, который обнаруживается только у сильно пьющих мужиков. Очень характерно красовались по углам пыльная водочная тара, какие-то жалкие объедки, замызганные непонятно чем вещи и отвратительно раскисшие в бурых лужицах на полу окурки. На столе в комнате, сиротливо стояла бутыль с какой-то подозрительно мутной жидкостью в ней. За столом пребывал сам хозяин в ожидании гостей дорогих, в визите которых он и не сомневался. Второй день торчал Толик за этим проклятым столом, усердно каная под ушедшего в штопор работягу. Отсутствующий взгляд тупо упёрся в пыльный экран телевизора. Под столом Толик привязал три осколочные гранаты и искренне возлагал на них некоторые виды с надеждами. Входная дверь не заперта. А зачем? В пепельнице терпеливо дымилась сигарета, заворачивая белёсые нити дыма в бесконечные вопросительные знаки. Скучно… пригласить бы сейчас Кольку соседа с бутылкой… долго бы ему эта выпивка вспоминалась. Небось тут же пить бросил бы… ведь обязательно нагрянут демоны, обязательно… Толян их просто физически чувствовал - уже в городе. Вот подходят к дому…

Боялся ли он? Боялся… Боялся, что его так и будут доить на дороге, как последнюю шваль. Боялся за жену, боялся за возвращающуюся со школы дочь… А ещё он очень боялся закона, который вместо того, чтобы вовремя оградить своего гражданина от неприятностей, всенепременно подберёт ему соответствующую статейку за то, что он решил защитить себя и свою семью сам. А вернее - по своему разумению… Кто тогда будет кормить его ребёнка и трахать ещё совсем молодую Любку? Нет, ну конечно же найдётся кто-нибудь… Так ведь как раз в этом и заковырка-то…

-- Дома скотина и дверь даже не заперта, - наконец появился на пороге у Толяна Цыган, - а я то думал…
-- Заткнись, - прислушиваясь, поднял вверх указательный палец Студент. Не услыхав ничего подозрительного, он шагнул через порог, сделав приглашающий жест рукой своим гоблинам. Ах, как сладка месть…

Это была обычная прихожая, обычной однокомнатной личинки в сотах миллионов квартир. Слева загромождённая всяческим хламом кухня. Судя по всему, на ней никого не было. Только дух спиртной носился, как угорелый. Хорошая такая кухонька. Образцово холостяцкая. Из тех, откуда давно эмигрировали тараканы в более сытые края, а в холодильнике на суровой нитке, в знак презрения и протеста, повесилась пластилиновая мышь, демонстрирующая полный похренизм хозяина в отношении отсутствия продуктов.

Хозяин предстал перед гостями в несколько помятом виде и стаканом в дрожащей руке.
-- Ну, чего вы там топчетесь, заходите, - шарахнул он опустошённым стаканом по крошкам на столе.
-- Гляньте-ка, этот придурок решил заранее по себе упокой справить, - заржал Дрозд, по дурацки неизвестно кому подмигивая и тыча пальцем в происходящее.
-- Сучё-о-нок, приветули-и! – просюсюкал Студент, - я пришёл к тебе с приветом, утюгом и пистолетом, - радостно известил он хозяина, совершенно не реагирующего на приход гостей. Резким движением Студент развернул к себе стул и тут же оседлал его.
-- Выпьем? – обрадовался Толик появлению незваных потенциальных собутыльников. Он приглашающим жестом смахнул со стола бутылку, а заодно и тарелку с огурцами.
-- Это чтоб земля была тебе пухом? – уточнил смысл возможного тоста Студент.
--Пухом?.. Почему пухом?.. А-а! Ну конечно, обязательно пухом! Ни фига себе… - уже почти в невменяемом состоянии лопотал хозяин, шаря по столу руками.
-- Ну, где у тебя водка? Наливай, бля, - присоединился к компании и Цыган, осматриваясь в незнакомом для себя месте. Судя по его рачительному взгляду завхоза-хозяйственника, он бы даже пустую тару, куда-нибудь по хозяйству пристроил.

-- Пацаны, водки валом-м… - крепко шатнуло Толяна, - в холодильнике возьми, э-э, челове-ек!
Студент снисходительно хлопнул по плечу приговорённого и согласно кивнул Дрозду:
-- Ну давай, не телись, метнись кабанчиком на кухню, сообрази там чего-нибудь. Живее давай!
Во время образовавшейся паузы он внимательно рассматривал хозяина квартиры, пытаясь понять, как этот ничем не примечательный мужик, решился на подобную дерзость. За два года пиратствования на дорогах, подобное случилось с ним впервые. Такое безобразие нужно пресекать на корню, чтобы на всём протяжении Варшавской трассы ширились ужас и тупая покорность.

-- Ну, рассказывай, малыш, - решил Студент всё же разговорить виновника сего застолья, - давай поговорим, что ли…
-- Малыш у меня в штанах, - кратко проинформировал тот.
-- Что-о?
-- А что, ничего…
-- Дрозд, ну где ты там?

В дверном проёме, нарисовался Дрозд. В руках он держал вымытые им кофейные чашки и почти высохший кусочек сыра, которым наверняка побрезговали бы даже подвальные мыши. Пожав плечами, он разочарованно сообщил:
-- А водки нигде нет…
-- Эй, дядя, - толкнул в плечо Толяна Студент, - ты где свои стратегические запасы-то держишь? Или не будем пить за твою смертушку?
-- Э-эх, - махнул рукой тот и едва не упал, качнувшись по направлению к кухне, прямо на едва успевшего посторониться Дрозда.
-- Присаживайся, Дроздяра. Никуда он в таком состоянии не денется. Сейчас накатим на посошок, шмальнём сердешного, да и поедем, пожалуй.

Оказавшись на кухне, Толик облегчённо вздохнул. Ему с трудом верилось, что задуманная им операция, почти свершилась. Он игриво швырнул в мусорное ведро кольцо от гранаты и присел на корточках у стены за холодильником, прикрыв голову руками.
-- Прощайте, пацаны, - услыхал из кухни Студент
-- Что?.. – шевельнулось в душе у него, что-то нехорошее.
Но тут дом сильно качнуло. Залаяли за окном перепуганные собаки, да сорвалась в небо голубиная стая.
-- Ети твою мать! – вобрал голову в плечи проходивший невдалеке участковый. Он выплюнул изжёванную "Беломорину" и погнал галопом к ближайшему телефону-автомату.

********

Суд не мог совсем ничего не дать Толику. А потому небрежно сунул три года условно. Судья с прокурором просто не сводили влюблённых взглядов с подсудимого.
-- Вы сожалеете о своём поступке?
-- Я сожалею о своей разгромленной квартире. Сосед вот заикаться начал…
-- Ну вы чувствуете себя убийцей? – наводила подсудимого на мысли о раскаянии неугомонный прокурор.
-- Нет… скорее ассенизатором.
-- Браво!!! – взорвался аплодисментами зал.
-- Ну-ка тихо там! – властно треснула своим деревянным молотком судья и чисто по женски покраснела. От удовольствия. Хоть кто-то нашёлся, кто наконец осмелился наказать этих дорожных шакалов. Уж кому-кому, а ей часто приходилось слышать о сомнительных деяниях им подобных. Года не прошло, как её собственный муж попал в подобную историю, перегоняя купленный в Чехии автомобиль. Ох и злой вернулся – не передать.

Или вот совсем недавно ею были осуждены на разные срока четверо приятелей, которые очень изобретательно бомбили фуры на дорогах. Для своего довольно необычного предприятия они приспособили героя анекдотов на автомобильную тематику; - старенький "Запорожец". С машины была срезана крыша и снята совсем крышка багажника, которая, как известно находится у данного авто спереди. Шельмовитую морду украинского родстера-купе украшало приспособление именуемое жёсткой сцепкой. Ночью, заметив подходящую для своих занятий фуру, компания устремлялась за ней с погашенными фарами. Трое занимали позицию в застланном резиной багажнике. Четвёртый же виртуозно нагонял фуру, давая возможность подельникам заякориться к ней жёсткой сцепкой. После того, как невидимый водителям довесок цепко прилипал сзади, артисты из "Запорожца" осторожно вскрывали фургон и набивали товаром недра своего конька.
Чего только не прошло через их руки за три года безнаказных набегов. И пылесосы, и холодильники, и всяческая аудио-видео техника. Громадные коробки с компакт-дисками и компьютеры, мешки с секондом и цементом. Ничем не брезговали. Как то им попался маленький контейнер, вскрыв который, они просто опешили. Самый начитанный из них, по прозвищу Дрон, классифицировал содержимое контейнера как "какие-то радиационные отходы…". Контейнер был на следующий же день подброшен в грузовик с чушками чугуна, следующий в Польшу. То-то наверное было удивления на таможне, если подарок конечно нашли бдительные погранцы.

Как то однажды, дождливой осенью, когда "Запорожец" следуя, словно тень, за замызганным "КАМАЗом", постепенно загружался микроволновками, водиле фуры срочно приспичило отлить. Застёгивая тугие пуговицы на джинсах, он с удивлением заметил странный довесок за своей машиной, призрачно подсвеченный габаритными огнями грузовика.
-- Что за хрень… - яростно прищурился водила и, не подав виду, что он что-то заметил, прыгнул за руль. Через несколько километров, он свернул на разбитую просёлочную дорогу и погнал по ней своего монстра.

Бедный "Запорожец" трепало по ухабам так, что в скором времени от него мало что осталось…
Итак, после того, как своё отношение к происходящему судья облачила в форму приговора, нужно заметить довольно мягкого за три в клочья изорванных трупа. Удовлетворённая исходом дела толпа зевак, присутствующих во время заседания, стала потихоньку рассасываться. Толик устало шагнул из клетки, где находилась печально известная скамья подсудимых, прямо в объятия заплаканной Любаши и покосившись в сторону покидающего зал конвоя, тихо спросил:
-- Стены-то хоть дома переложили?..