В 1998 году в интернете появился сайт «Растаманские народные сказки». Простой переводчик Дмитрий Гайдук из Полтавы выкладывал туда сказки, которые придумывал вместе с друзьями под травой. Самыми популярными стали истории «Про мышу» («Растаман туда смотрит, а оттуда характерной походкой вылазит зеленая мыша с красными глазами») и «Про войну» («А вот как было на войне, мне мужик один рассказывал. Пришли, короче, гады немцы и завоевали весь город»). Ссылки на них расходились по всему Рунету.

Параллельно Гайдук занимался кучей проектов. Он писал колонку «Конопляные джунгли» на High.ru — её сейчас называют одной из первых оплачиваемых регулярных колонок в Рунете. Когда там перестали платить, Гайдук создал ЖЖ — ganja-jungle.livejournal.com, куда перенёс опубликованные ранее колонки. В Сети он также известен как автор «Энциклопедии конопли», которую не издали по понятным причинам, и эзотерических вещей — «Энциклопедии суеверий», «Энциклопедии предсказаний», «Мистики XX века».

Запреты на наркотики создают больше проблем, чем решают. Если мы выгоняем наркотики на улицы, они становятся более доступными молодым. Если мы хотим защитить наших детей, надо разрешить доступ к веществам взрослым — в самых безопасных формах. А пока война с наркотиками даёт полмиллиарда долларов в год криминальным картелям и делает самые опасные наркотики доступными через уличный оборот.

Стивен Хагер: «Каннабис — самый эффективный антидепрессант…»

Сейчас Гайдуку 46 лет, внешне похож скорее на хиппаря, чем на растамана, — длинные волосы, борода, подчёркнутая небрежность в одежде, сигарета в руке. Он больше не занимается составлением энциклопедий — всё время отнимают гастроли по России, Украине и иногда по Европе. В клубах и на квартирниках Гайдук развлекает народ растаманскими сказками. Мы встретились с Дмитрием за несколько часов до отправления поезда — в тот день он уезжал на концерт в Харьков.

— Чем занимался Дмитрий Гайдук до того, как стал писателем растаманских сказок?
— Жил я в Полтаве, учился в Харьковском университете на инязе. Но время было такое… Пришлось работать, а не штаны просиживать. В конце 80-х создал свой переводческий бизнес. Это вошло в противоречие с тем, что нужно было отрываться и ездить на сессию — в самый сезон, когда студенты тащили тысячи работ. В конце концов задвинул учёбу и занялся практикой. Стал переводить кое-что для московских издательств. В свободное время писал какую-то пелевинщину. Довольно скучную.

— Сравниваете себя с Пелевиным? 
— (Смеётся.) У Пелевина это интересно получается, у меня выходило довольно скучно.

— Почему перешли на сказки? 
— Думаю, меня подтолкнул к этому сборник «Заветные русские сказки» Александра Афанасьева. В перестройку его переиздали сразу несколько издательств, в том числе «Миф», в котором я работал. Это не вошедшие в четырёхтомное собрание сказки с матюгами и антиклерикальными мотивами — то, что тогда и сейчас, наверное, нельзя издавать. Они сильно напоминали тот фольклор, который был вокруг меня. Я подумал: а чего, собственного говоря, теряю материал? Ну и занялся им.

— И что за фольклор был вокруг вас? 
— Полтавская тусовка. Такая тусовка есть в любом городе — люди, которые непонятно чем занимаются. Тогда до Полтавы добрались песни Геры Моралеса, вот тусовку и пробило, что они растаманы. Потом, когда я несколько текстов, родившихся в ней, оформил, встал вопрос, как их назвать. Назвал растаманскими народными сказками. С тех пор так и пошло.

— Кого вы в сказках «увековечили» из полтавской тусовки? 
— В сказке «Про птиц», к сожалению, уже покойного Диму Бурлака. В сказке «Про войну» партизан списан с кременчугского человека по имени Партизан. В первом сборнике много реального из полтавской жизни. Во втором поменьше, потому что частично писал его в Москве.

— А как в Москве оказались? 
— Занесло меня в Москву в 98-м. Думал взять аванс под очередную книжку и поехать обратно в Полтаву. А тут бабах — и кризис. Издательство ушло под землю, шеф спрятался, денег не было. В Полтаву ехать не на что. Квартиру, которую снимал, уже оставил хозяевам. К тому же в Полтаве тогда была такая мода — брать плату минимум за полгода вперёд. Остался в Москве по впискам. Оказалось, что здесь халтурок побольше.

— Вы свои сказки называете произвольным письмом. Почему? 
— Это фольклористика, причём не совсем честная. Тексты типа магнитофонных расшифровок. Только они редактированные, в них выстроен сюжет, убраны повторы. Короче говоря, из них сделан читабельный текст. Так поступали братья Гримм, в частности. У меня есть несколько своих текстов, которые я включил в сборник растаманских сказок: «Регулярная шизофрения» и «Про одинаковых людей».

— А вы сказки под допингом пишете? 
— Вы о чём?

— О запрещённых веществах: марихуане, ганджубасе… 
— Ганджубас — это скорее лекарство. По жизни я человек далеко не такой спокойный, как кажется. Пока по-нормальному с ганджей не познакомился, наломал дров. Я был весьма несдержанным, несправедливым, агрессивным, вдобавок склонным к алкоголизму. Сейчас более спокоен. Пишу я в разных состояниях. Редактировать стараюсь по-трезвому. Иначе можно косяки пропустить.

— Получается, что вы сбежали от самого себя и своей агрессивности в другую реальность. 
— Получается, что я вылечился от психопатии. А попутно и от аллергии на пыльцу амброзии и птичий пух.

— Иногда под травой кажется, что написал гениальные вещи. Но когда трезвеешь, понимаешь — это такая чушь. 
— В середине 90-х, вообще-то говоря, меня и заинтересовала полная чушь. Я не писал сказки, а расшифровывал результаты наших бесед с магнитофонной ленты, в дальнейшем оформляя их в читабельные тексты. Они и привлекли меня тем, что выглядели полной чушью. Возможно, именно поэтому понравились широкой общественности. Совсем недавно я перечитывал Гилберта Честертона и набрёл у него на эссе об «Алисе в Стране чудес» Кэрролла — «По обе стороны зеркала». В нём он говорит о том, что Кэрролл был одним из первых, кто привил английской нации вкус к нонсенсу. Не читая в то время Честертона, я интуитивно пошёл по этому же пути.

— В новостях часто попадаются ценные в литературном смысле истории. Например, о том, как тувинцы поехали в Абакан гашиш на пластиковые окна менять. Используете подобные сюжеты? 
— Вполне забавный сюжет, он подходит для фильма. Для сказки слишком банально. В основном я беру сюжеты из жизни, книжек или историй, которые мне рассказывают. Например, недавно пришла история из Алтайского края про чувака, который спалился, когда приехал продавать траву. Он решил задвинуть её человеку, потому что тот не пил пиво. Подсел к нему, завязал разговор. Человек оказался понимающим. Сказал, что сейчас ребята с деньгами подъедут. Куда-то позвонил, и приехали оперативники. Продавец тоже был не промах. Он палево с собой не взял, оставил его в камере хранения универсама. Оперативник диктофон не включил, но даже если бы и включил, беседа шла шифрованная. (Смеётся.) Плюс на моём сайте www.rastaman.tales.ru есть тележный форум. Из некоторых особо удачных телег делаю сказки. История «Про дятла», к слову, с форума.

— Не пробовали сказки с читателями своего ЖЖ придумывать? 
— Это было бы интересно. Но сейчас я занят двумя проектами. Один из них имеет отношение к растаманским сказкам — это история про чужие глаза, по сути очень длинная растаманская сказка. Другой не имеет — ещё одна история про Викрамадитью, продолжение «Индийского покойника». Много работаю с индийским материалом. Его там непочатый край, ковырять и ковырять.

— В «Энциклопедии конопли» не хотите снова поковыряться и издать её? 
— Её заказывало издательство «Ультра.Культура». Сделал заказ за полгода, получил деньги. Дальнейшая судьба «Энциклопедии конопли» меня не интересовала. Не издана она была по совершенно смешным обстоятельствам.

— По каким? 
— У верстальщика умерла собака. И он по этой теме запил. Поэтому в декабрьский план энциклопедия не попала — так бы могла выйти в январе 2004 года. Но её поставили на март, а с декабря по март произошли перемены. «Ультра.Культура» стала врагом номер один, началась травля из-за Ильи Кормильцева, который в то время был главредом издательства. Травили, по сути, его лично, выжимали из России. Ну и выжали в конце концов. В общем, спонсор «Ультра.Культуры» — екатеринбургская фирма «У-Фактория» — стал терпеть убытки. Поэтому с «Энциклопедией конопли» решили не рисковать, а для начала посоветоваться с Госнаркоконтролем, ФСКН тогда так называлась. Госнаркоконтроль, конечно, сказал: «Мы не можем запретить вам издать эту книгу, зато потом можем её изъять». Так она и повисла. А я, предвидя такое развитие сюжета, добился, чтобы в договор вписали пункт: если книга не издаётся в течение года, все права на неё остаются у меня. Спустя год я вывалил её в интернет, где она до сих пор и лежит.

— Не совсем. Она распечатывается на принтере и дарится друзьям. Ко мне она именно таким путём попала. 
— Ей там гораздо лучше. Энциклопедия интерактивная. Из неё можно сделать что-то типа «Википедии». Только поправить надо. Она устарела — столько времени прошло. Вот разберусь с двумя повестями и посмотрю, что буду делать дальше. Вообще хочется позаниматься чем-то более спокойным, чем литературная деятельность. Попереводить или покомпилировать — это даёт образование. Когда занимаешься одним писательством, просто генерируешь информацию, ничего нового не получая взамен.

— То есть вам надоело писать? 
— Не то чтобы надоело. Просто чувствую, что наука не стоит на месте, жизнь движется вперёд. У меня возник дефицит знаний, в первую очередь по медицине, в частности по последним исследованиям в области каннабиноидов. Там сейчас такое бешеное движение, только успевай следить. Второй год дома валяется отличный сборник статей по медицинскому применению каннабиноидов. Надо бы им заняться и перевести, но некогда с этой литературой.

— А как дела обстоят с вашим нерастаманским творчеством? Ваши пьесы «Сцены из Ветхого Завета» и «Беспощадный центр» нигде не ставились. С чем это связано? 
— Наверно, потому что для сцены они не годятся. Писал я их для себя и для друзей.

— Вы когда-то написали работы «Мистики XX века», «Энциклопедия суеверий», «Энциклопедия предсказаний». Сейчас вам не интересны эзотерические темы? 
— Мистика была профилем издательства «Миф», в котором я работал, а энциклопедии — изящным способом воровства контента, защищённого авторским правом. Мы брали несколько десятков иностранных книжек, резали их на кусочки и раскладывали по алфавиту, кое-что и от себя дописывали. Доля моего авторского участия в разных энциклопедиях разная: так, в «Мистиках» я половину текста написал, в «Предсказаниях» — 90%, а в «Суевериях» просто перевёл и перекомпилировал.

— А философская эссеистика «Фаллософии» тоже для «Мифа» делалась? Или вы просто стебались над философией и эзотерикой? 
— Вначале это была побочная реакция на работу над переводом книги Бориса Муравьёва «Гнозис». Чудовищно нудная книга, и слово «эзотерический» встречается там по три раза на странице. Так что первая часть «Фаллософии» была вроде заметок на полях перевода. Ну а вторая часть была написана уже после того, как первая получила премию на «Тенётах» (старейший литературный конкурс в Рунете, организован в 94-м году. — О.Г.), просто для того, чтобы продолжение какое-то было.

— Вообще в Рунете вас считают больше растаманом, чем философом. Как вам такая слава? 
— Немного не по чину: я ведь не растаман. Но в принципе ничего не имею против.

— А кто вы? 
— Православный.

— Но ведь православие осуждает употребление травы. 
— Это вас кто-то обманул, или вы не в курсе. Не запрещает православие курить коноплю.

— Что же вы имеете в виду под определением «православный»? 
— Крещён в православие, верую в Святую Троицу, в исхождение Духа Святого от Отца через Сына, единую, святую, апостольскую церковь, воскресение умерших и жизнь вечную.

— Почему тогда играете в священника? У вас на сайте написано, что на трассе Гайдука часто за батюшку принимают и в зависимости от настроения он либо отрицает это, либо играет. 
— Как я играл? Просто соглашался со всем. Если спрашивали, отвечал. В принципе я в религиозных вопросах достаточно хорошо подкован.

— Грехи отпускали? 
— Нет, от этого дела отмазывался… Я в 90-е часто путешествовал автостопом. Тогда был победнее и времени было побольше. На дороге много интересного случалось.

Пожалуйста, осознайте, что однажды каннабис будет освобождён от оков запрета в Штатах, как алкоголь в 30-е. Как только это произойдёт, сопротивление в остальном мире быстро рассеется, как туман прошлого вечера солнечным утром. Не стесняйтесь того, что вы употребляете это доступное, чудесное и целительное растение, вы употребляете не «наркотики», но траву, которую наши прабабушки заваривали как чай, зная её медицинские свойства.

Дэнни Данко: «Не стесняйтесь того, что вы употребляете это доступное, чудесное и целительное растение»

Вот история десятилетней давности о том, как я в Ростов ходил. Застрял под Ельцом, время позднее. Поток машин уже ослабевает, никто не берёт. В такой ситуации остаётся только Богу молиться. Я стою, повторяю «Отче наш» и «Верую». Потом молитву Иисусову «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Тут останавливается машина. Водила непонятный, ничего не спрашивает, молчит и гонит километров под двести. Я к нему присмотрелся, понял: чувак либо под амфетаминами, либо наелся сиднокарба. Не доезжая Ростова, меня начали обуревать дурные предчувствия. Думаю, дай-ка вылезу в Миллерове и электричкой доберусь до Ростова. Пришлось по трассе до вокзала километров шесть топать. Добрался. Вижу — по дороге идут две старушки, у каждой по сумке-тележке. Они просят: «Сынок, помоги, пожалуйста». Я сумки на себя закидываю и через пути, эстакаду тащу. А бабули рядом идут и говорят: «Тебя нам Бог послал. Тебя нам Бог послал». Тут я и понял, зачем вылез в Миллерове.

— Не страшно было ездить автостопом? 
— А чего мне бояться? Неприятных случаев не было. Вы же сами видите, я не маленький.

— Приходилось ли вам Новый год в дороге встречать? 
— Приходилось встречать в поезде Москва — Ростов-на-Дону. Но это было не по-автостопному, а очень даже по-буржуазному. В купейном вагоне с женой. Вагон был пуст, в купе, кроме нас, никого не было, отлично ночь провели. Музыку с собой взяли, шампанское, всё такое.

— А как Гайдук обычно праздник отмечает? 
— Никакого «обычно» у меня нету. Прошлый Новый год встречал в интернете — ну то есть территориально в родительской квартире в Днепропетровске, один с бутылкой коньяка. Позапрошлый — в Индии на берегу Аравийского моря, вообще без алкоголя, в глубокой медитации. А позапозапрошлый — в Полтаве на Белой беседке, на круче над городом, с коньяком и своей музыкой. Звал туда полтавчан, но 31-го неожиданно ударил мороз, и никто не пришёл — побоялись все замёрзнуть. Один я такой смелый оказался: стоял над городом, смотрел на салют под ногами и беседовал с другом из Мурманска, который как раз позвонил меня поздравить. Где буду встречать в этот раз, ещё не думал. Как получится, так и получится. Возможно, это будет в Карпатах, коль скоро я уж на Украине остался.

— Пока вы гастролируете, кто сайтом www.rastaman.tales.ru занимается? 
— Когда сайтом перестал заниматься Семеняка, образовался Лёша Терминатор. С ним у меня договор был такой: я ничего ему не плачу, всё, что на сайте подымет, — его. Подымает он неплохо, судя по рекламе, которой обвешан сайт.

— Вы всё время в пути. Дома с занавесками и белой скатертью не хочется? 
— Это уже всё было, и не раз, и периодически настаёт. Но не сейчас. Если мне удастся получить визу с возможностью продления, я что-нибудь такое буду себе монтировать в Индии. А может, и не буду.

— Почему именно в Индии? 
— В Индии чувствую себя как дома. Никогда не возникало ощущения, что это чужая страна. Я там по полгода живу, пишу.

— А вам не хотелось бы…
— «Хотелось» — не мой подход, он для девочек. Мальчики руководствуются «надо».

— Что же надо мальчикам? 
— Меня попросили дать интервью. Значит, надо дать. Вечером нужно ехать в Харьков, потому что уже договорились за концерт.

Беседовала Ольга Гриневич