Предыдущие части - "Сто дней лета"

День первый. "Найда сорвалась!"

День второй - "Бульон голубиный"

День третий – «Самострел»

День четвертый - "Вендетта"

Мы с братьями сидели на широкой кровати, играя в карты. Родители собирались домой, пакуя пакеты, лишь изредка перекидываясь обрывками фраз. Обстановка до сих пор была нервная. Прошло всего два дня с описываемых в последней главе событий.
- Зохара-малого не нашли еще? – бабка задавала этот вопрос через каждый два часа.
- Не, вроде, - отвечал наш с Сенькой отец. – Говорят, солдат из части подрядили. Лес прочесывают уже. Ох, и натворил делов сопляк!
- А Пашка как там? – баба очень волновалась за здоровье Колькиного отчима.
- Резали в нашей больнице вчера, повезут в столицу, говорят. Не жилец уже… - мы слушали голос отца, осознавая ужас произошедшего и то, что могли бы сейчас бегать вместе с Димкой по лесам, ночуя в оврагах, питаясь ягодами…
Нас никто не ругал. Все как-то рассосалось без шума и пыли. Даже не задавали вопросов много. Участковый приходил вчера, через сутки после трагедии. Сначала он долго говорил с родителями, потом в их присутствии с нами…
Говорили только правду. Что самострел нашли в яме (чей он был – мы не сказали), у Димки оказался порох с собой, он начал стрелять по птицам.… Потом пришел дядя Паша и начал нас ругать, и мы от страха выбежали на улицу. И уже потом услышали, как стрелял Зохар.
Бабушка приехала с дедом Тихоном на телеге, так как Сенька, видать, рассказал, что мы с Димкой сбежали на ферму. В общем, как-то так…
Участковый все аккуратно записал и уехал. Для нас все закончилось хорошо. Первый шок прошел, далее был только интерес – чем всё закончится для Димки. Нам не терпелось скорее встретиться с пацанами и обсудить произошедшее. Очень повезло, что родители не забирают нас домой!
- Всё, пошли уже! – отец поторапливал нашу мать и ее сестру, тетю Юлю. – Автобус скоро!
А до остановки нужно было идти полтора километра.
Автобус до районного центра ходил приблизительно в одно и то же время, а точней – не раньше трех часов дня и не позже пяти, один раз в сутки... Он был маленький желтый и всегда грязный, провонявший изнутри выхлопными газами, кажется ЛиАЗ, который батя называл скотовозкой. Людей всегда набивалось под завязку, и кое-как доезжали до райцентра, где был железнодорожный вокзал. В общей сложности – пятнадцать километров преодолевались полчаса как минимум. Иногда автобус тупо проезжал с табличкой «СЛОМАН» или до отказа набитый людьми, которые сами блокировали двери. Обидно было до слез! И шли потом до ж/д вокзала через поля, срезая путь до десяти километров.… Сколько таких было марш-бросков – не сосчитать!!!
- Ведите себя тихо! – батя обращался уже к нам. – Никаких больше вылазок на ферму! Еще один такой подвиг – до конца лета будете ходить в школу убирать территорию! Там как раз нужны руки!
В прошлом году я неделю работал таким образом. Отец сдержал обещание и привез меня в школу, сказав, что не с кем оставить дома. Я две недели потом ходил и занимался рабским трудом – от подметания в классах, до выдирания травы между тротуарными плитами. Нас тогда было человек пятнадцать «бездомных». Бр-р-р-р! Больше не хотелось! Причем называлось это дело – школьный лагерь! Спали в «тихий час» на собственных раскладушках в классах, кушали в столовой, а вечером шли домой…. Был период даже, когда в школу привезли мешки комплектующих для настенных крючков типа «ромашка». И мы, дети, сидя за поставленными в ряд партами, вырезали из длинных пластмассовых лент (похожие на упаковки таблеток) оранжевые серединки цветков, обрезая острыми ножами наплавленную пластмассу формируя кружки, вставляя потом в белую часть с лепестками и насаживали все это дело на черные крючки…. Резали пальцы, психовали…. Зато дома было все завалено такими крючками! Привычка «уносить» с работы вырабатывается с детства.
- Больше не будем! – сказал я и посмотрел на Сеньку и Гришку. Те кивнули. Краем глаза через окно я увидел пацанов, переминающихся с ноги на ногу от нетерпения и сгорающих от желания узнать все подробности. Сашка, Сергей, Генка-цыган, Володька и Костик, Женечка стояли возле Вовкиной скамейки. Педальки не было – сидел дома с младшими братом и сестрой, пока мамка ухаживала в больнице за отчимом.
- Я им побегаю! – из-за грубки сказала баба.
Её кровать размещалась за грубкой (так называлась печь, которая выполняла только отопительную функцию). Когда бабушка хлопотала по хозяйству, то мы с удовольствием устраивались на ее кровати, завешивали с обеих сторон ширмы, и получалась отдельная комната.
- Если что – на цепь посажу, как раз свободна пока, - продолжала она.
Мы не смели возражать. Не впервой, как говорится…
Родители с теткой ушли. Мы видели, как пацаны отчаянно машут нам руками, мол, выходите уже!
- Баба! – почти в один голос начали мы. – Можно мы в «пекаря» поиграем возле дома?
- Возле дома - можно. Но только чтоб я крикнула – и вы сразу в хату! Поняли?
- Да! – крикнули мы из соседней комнаты, на пути к выходу.
Я схватил палку для игры в «пекаря», мало ли, действительно захотим поиграть! Я лично себе сделал из черенка от лопаты. Толстая, крепкая, отшлифованная за годы человеческими ладонями до блеска. Очень берег ее!
Мы втроем подбежали к скамейке нас сразу усадили на камеру от трактора «Кировец». Огромная, более полутора метров в диаметре камера, использовалась нами для плавания в местных водоемах – от лужи посреди деревни, сажалки за фермой и до речки вдоль леса. Видимо, пацаны пойдут купаться сегодня…. Эх, завидно было!
- Ну, рассказывайте, чо да как? – посыпались вопросы.
Я и Гришка, дополняя друг друга, начали рассказ, а Сенька, уже который раз выслушивающий эту историю, все еще волновался и переживал, как будто слышал ее впервые.
- Ба-бах!!!! – выкрикнул Гришка на моменте, когда Зохар выстрелил. – И дядя Паша упал такой…
Все заворожено слушали.
- Пацаны! Педалька едет! – Сенька показывал в сторону, откуда на «взрослике» ехал Колька.
Педалька был небольшого роста и мог ездить на большом велосипеде только «под рамой», когда ноги крутят педали, а тело при этом имеет изогнутую форму. Все так катались, ведь в деревнях мелких велосипедов не было. Потом, по мере роста, переходили в положение «на раме», когда соскочившая с педали нога во время езды означала сильнейший удар по яйцам и свирепую боль в течение десяти минут. Но желание кататься было сильнее и вставали, чтобы снова ехать. Да и тогда не придавали особого значения первичным половым признакам…. Только мешали при езде! Впрочем, за безудержную любовь Кольки к велосипедам и прозвали его Педалькой.
Замолчали. Смотрим, как Коля приближается к нам. Все понимали, что у него в семье горе. И никто не хотел лишний раз напоминать про это. Педалька остановился в метрах десяти от нашей компании, что показалось странным. Мы переглянулись. Он положил велик на землю, подошел к багажнику и, отогнув верхнее крепление, вытащил кухонный нож с деревянной ручкой.
Мы все резко встали, глядя как он, набычившись, идет в нашем направлении.
- Коля! Ты что это! – Сашка, как один из старших первым подал голос.
- Отойдите нахуй все! – Колька смотрел на меня и ускорял шаг.
Я понял, что это к нам с Гришкой.… Но почему он смотрел на меня????? Я осознал, что начинаю паниковать! Как в тумане, как в замедленной съемке вижу разбегающихся ребят, вижу приближающегося Педалю с огромным ножом. Слышу его слова: «Дядьку застрелили!!!!» и вдруг понимаю, что в руке сжимаю палку для «пекаря»! И принимаю решение, которое в детском моем мозгу было единственно верным:
- Коля! Ты что!!! – заорал я, держа палку перед собой, как двуручный меч. – Коля, прошу тебя, не надо! Брось нож! Коля!
Я видел его глаза! Заплаканные, полные злости… Его, не обремененное умом лицо, было воплощением решимости отомстить. Животный страх охватил меня с ног до головы!
Я отступал, пятясь задом, водя перед собою палку. Коля шел. Он был одет в белую пионерскую рубашку от школьной формы, в короткие шорты и резиновые сапоги. Запомнилось. Я еще подумал тогда, что могу вымазать ему рубашку, если начну бить его палкой…
И он вдруг рванулся ко мне! Высокие резиновые сапоги были большие по размеру и мешали ему набрать скорость. Возможно, это меня и спасло. И палка тоже, которой я тут же и воспользовался. Удар пришелся по рукам, Педалька взвыл, но нож не выронил.
- Беги! – кричали мне пацаны. – Беги домой!
Сенька держал калитку открытой, Гришка стоял с камнем в руке, готовый в любой момент кинуть его в голову Кольке. Все остальные просто наблюдали.
Коля опять пошел на меня. Я развернулся и побежал к дому. Страх придавал скорости, я пробежал мимо Сеньки и остановился, услышав, как он захлопнул калитку и задвинул засов. Вместе мы зашли в дом, подошли к окну, которое выходило на место событий. Все пацаны опять стояли вместе. Коли не было.
- Что там опять? – голос бабки из-за грубки был полон удивления. – Чего носитесь? Покоя вам нет…
Мы молча стояли, глядя в окно. Вроде Педаля уехал. Сердце колотилось как шальное. Вбежал Гришка.
- Грышуля! – бабка вновь подала голос. – Что здарылася там? Что вы бегаете туды-сюды?
- В прятки играем, баба! – нашелся Гриша. – Щас надо выбегать уже!
И махнул нам рукой. И на дворе уже рассказал, что Педалька сел на велик и уехал. Походу крыша съехала у пацана, решил отомстить за отчима. До Зохара ему не добраться, а мы все рядом…
Вдруг нам сзади под ноги кинулся наш кот Шуйка, явно кем-то испуганный, мы обернулись и увидели, как со стороны огорода идет Коля! Объехал вокруг деревни, сука! Я палку не выпускал ни на секунду. Сенька ломанулся к калитке:
- Пацаны!!! Педалька тууут!!!!
- Коля! Это не мы! Успокойся! – Гришка пытался донести до Коли правду. – Это Зохар стрелял! Понимаешь?
И вдруг выхватывает у меня палку и с размаху бьет Педалю по уху. Все произошло за секунду. Колька выронил нож, упал, яростно растирая место удара. Между пальцев заструилась кровь. Во двор влетели пацаны, остановились как вкопанные. Дверь дома открылась с грохотом – на пороге стояла бабушка.
- Что тут происходит! Госпадиии! – ее взору предстало удручающее зрелище.
На дворе лежит Колька в грязно-белой рубашке, весь в слезах и кровь течет из рассеченного уха. Вокруг стоят ребята с возбужденным видом и любимый внук Гришка с палкой наперевес….
- Вы что?!?!?! – она спустилась с крыльца, подошла к лежащему Кольке. – За что они тебя? Вставай!
Педалька вдруг отбрыкнулся, вскочил на ноги и пошел в сторону выхода на огород. А Сенька уже показывал бабушке нож, с которым Педаля пришел и хотел всех зарезать. Бабушка поверила, но с большим, признаюсь вам, трудом. Не без помощи хора поддержки…
Вечером мы все пришли к Колькиному дому, чтобы разобраться в ситуации. Так оставлять было нельзя. Мать Коли, полная и некрасивая женщина, вышла на крыльцо на наши крики.
- Коля дома сидит! И никуда к вам не выйдет! Брысь отсюда! – она была воплощением гнева.
-Тёть Ир, мы пришли просить прощения! Мы играли в пекаря и нечаянно попали ему в ухо! – сказал Гришка. – Позовите Кольку, пожалуйста!
Тетка Ира зашла в дом. Через минуту медленным шагом вышел Педаля с повязкой через всю голову и в шапке «петушок», чтоб повязка не спадала.
И был разговор. Искренний и всепрощающий. Обнялись все под конец. И обещали не драться друг с другом никогда! А Колина мать смотрела на всех нас из-за занавески и плакала….. Она отныне плакала всегда, сколько я ее помню….. Говорили даже, что это порча. К бабкам ее водили, но все зря….
А Димку поймали под утро. Нашли спящим на опушке в куче сена. Для него детство кончилось навсегда. А у нас все только начиналось…

Эпилог.

Тетя Ира - ездила на последние деньги в больницу к мужу, ухаживала, обтирала его водкой, чтобы сбивать бесконечную температуру, меняла белье. До самой его смерти. Сложной и страшной судьбы женщина. Первый муж ушел еще страшнее, нанеся непоправимый психологический урон Кольке и унеся с собой жизнь ее отца. Об этом следующая глава.

Володька и Костик – два родных брата с разницей в пару лет. Наши ровесники. Они через два года потеряют мать, которую собьёт на велосипеде грузовик с пьяным водителем. Говорят, разорвало женщину на части, муж потерял сознание на опознании. Володька и Костик буду воспитывать младшую сестру, которой на момент гибели мамы было три года. Володька – длинный для своих лет парень, за что получил обидную кличку Пинцет. После армии остался в части и служит до сих пор. Костик – после армии пек хлеб, потом разнорабочим на стройках…. Судьба его мне неизвестна.

Генка-цыган – рисковый и шальной парень, как и все цыгане. Безумно фанател от лошадей. Про то, как мы украли коня будет отдельная глава. Родители долго жили в доме на окраине деревни, потом постепенно начали стягиваться их родственники и скупили несколько домов по соседству. Началась война между коренным населением и понаехавшими цыганами. Про это будет несколько глав, из которых вы узнаете как Гена стал нашим лютым врагом и чем это все закончилось для нас и для Сеньки в частности…. Было страшно.

Я – это я.