- Вы знаете, Александр Владимирович, - сказала она мне, - я сегодня видела странный сон. Именно странный. Мне приснилось, что у меня пять голов.
- Действительно странный, – задумчиво произнёс я, - никогда бы не подумал, что ваш мозг на такое способен.
Я почесал затылок, на секунду представил пятиглавую Наталью Борисовну, вернее, пять её голов, подавил в себе вырывающийся наружу смех и спросил, - И что же вы ими делали то? А, Наталья Борисовна? Думали поди?
- Нет (еще бы, бля). Я это, делала...
- Что?
- Минет, - она застенчиво улыбнулась и покраснела.
Я тоже улыбнулся. Достал из пачки сигарету, не торопясь прикурил, выпустил колечко, пропустил сквозь него струйку дыма и посмотрел ей в глаза, - А кому, если не секрет?
Некоторое время она мялась, будто подыскивая нужное слово, а затем робко произнесла, - Вам, - и покраснела еще больше.
- А вот это уже по- настоящему странно, - я сделал большую затяжку, - Вам не кажется? А, Наталья Борисовна? Каким образом вы делали мне минет пятью головами?
- Ну не то чтобы у меня было пять голов, - она начала как бы оправдываться, - у меня была одна голова, но с пятью внутри.
- Как это?
- В одной голове заключалось пять, - она испуганно посмотрела на меня, ожидая моей реакции, но я сделал знак, мол, ничего страшного, и продолжила, - Они были расположены в ряд. То есть одна вслед за другой. Как в стручке с горохом. И начинался стручок моим лицом, а заканчивался затылком.
- О как! То есть вы хотите сказать, что головы находились под одной оболочкой, - я затушил сигарету, протянул ей листок бумаги и карандаш, - Вы бы могли изобразить это графически?
Она взяла лист, положила его на стол и стала рисовать. Я прикурил новую сигарету, и пока она выводила замысловатые линии, успел выпить бокал вина и наполнить еще один.
- Вот, - наконец сказала она и протянула мне лист с изображением, - Примерно так.
Я посмотрел на рисунок и сразу почему- то представил себе гусеницу, каких анимационные режиссеры оживляют в детских мультфильмах про насекомых. Лицо - тут надо отдать должное Наталье Борисовне и её художественным талантам - два глаза, нос и рот, обычный улыбающийся смайлик. С лицом всё ясно. А далее тельце той самой гусеницы, по всей видимости, проглотившей пять круглых предметов, потому как их контуры отчетливо просматриваются. В какой- то степени гусеница похожа на гороховый стручок, но похожа отдалённо. И хотя гороховый стручок не бывает с волосами, но на рисунке они есть.
- И вы хотите сказать, что этой головой делали мне минет? – я строго посмотрел на Наталью Борисовну, - Да?
- Да, - она опустила голову, изображая из себя провинившуюся школьницу.
Я встал с кресла, сделал несколько шагов по комнате, остановился. Некоторое время стоял спиной к Наталье Борисовне. Затем повернулся, стремительно подошёл к ней и уебал прямиком в лоб. Она упала на жопу.
- Ты чо, блять, фконец охуела? – я злился очень сильно, очень, - Сафсем йобнулась?
Она продолжала оставаться на полу и смотреть на меня глазами полными испуга.
- Я всё конечно понимаю, - не останавливался я, - ролевые игры, хуё – моё, я типа сексопатолог трактующий сны, ты типа йобнутая пациентка. Но нахуя мне психику калечить. Ты в прошлый, что придумала, а? Я тебя спрашиваю? Что?
- Я придумала ыыыыыы, - завелась рёвом Наташка, - что, ыыыыы, у меня, ыыыыыы, четырнадцать сисек, ыыыыыы…
- Правильно, блять, помнишь, - я приблизился и сел рядом с ней на корточки, - А то, что я потом стопиццот минут кончить не мог, тварь, ты это помнишь?
- Не е ет ыыыыы.
- Мы сегодня как договаривались? - я взял её за волосы и повернул голову так, чтобы видеть сопливый еблет, - Я к тебе прихожу, ты несёшь очередную ересь про свои сны, коль уж ты без этого не можешь. И заметь, про безобидные сны. А потом я тебя ебу, как уже я хочу, и всё, блять, всё. А ты что плетёшь? В змей – горыныча захотела поиграть?
- Ыыыыыыы
- Ну я тебе щас устрою змей – горыныча, я тебе щас, блять, покажу Илью Муромца…

- Стоп, стоп, стоп… Молодцы ребята, браво, - режиссер театра Энлиль Маратович встал со своего места и зааплодировал, - Браво. Очень убедительно. Очень. Только Вадик прошу, мата поменьше, зритель может не понять. А ты, Оля, когда на задницу плюхаешься, рожу корчи, мол, тебе больно. А то впечатление, что ты срать садишься ха – ха. Ну а так конечно убедительно, вполне. На сегодня репетиция окончена, завтра в одиннадцать, и попрошу не опаздывать. Всем до свидания.
Мы с Олей вышли из театра и пошли к автобусной остановке. После репетиции мы всегда едем в гостиницу. Ведь в жизни у нас совсем другие роли – мы любовники. Её муж и моя жена об этом не знают, потому что мы умеем притворяться, мы актеры. Актёры на сцене театра имя которому жизнь. А что наша жизнь? Правильно – ебля!!!